Цитаты со словом «оттиск»

Читал я Ваше письмо к Мише и в ответ на Ваше желание иметь оттиск моей "Степи" посылаю Вам обещание преподнести Вам в недалеком будущем мою новую книжку, в которой будет помещена эта "Степь".

Соответствующего оригинала, трафаретного оттиска или фотографии найти не удалось.

Известен также оттиск с дарственной надписью Л.

Поскольку речь идет о незавершенном произведении мы не располагаем текстом, выражающим последнюю авторскую волю, редакция пришла к выводу: печатать «Пир…» по Оттиску 76 как единственному источнику, авторизованность которого может быть документально подтверждена.

Что касается Вашего желания, чтобы я присылал Вам оттиски своих рассказов, которые буду находить для Вас подходящими, то я принял его к сведению.

Твой первый оттиск.

Корректурные листы Оттиска 76, без авторской правки, с исправлениями опечаток корректором (некоторые из строк, отмеченных в наборной рукописи красным и синим карандашом, отсутствуют или заменены другими) – ИРЛИ, № 21201.

Пять оттисков были вложены Чеховым в конверт с надписью: «Для хранения в библиотеке».

Правка Чехова на печатном оттиске VI–XI глав повести «Моя жизнь» из «Ежемесячных литературных приложений к „Ниве“», 1896, № 11 (ЦГАЛИ).

Маркс извещал Чехова о получении этих оттисков (ГБЛ).

Один мосье Рави с великолепным, будто из фарфора вылитым хохлом на голове, в белом фартуке, с щипцами в руках, имел право находиться в этом гинекее во время бала; на мосье Рави не действовал магнетический воздух женской уборной, от которого у другого дрожь пробегает по телу; он не обращал внимания на эти роскошные оттиски, остающиеся в женской одежде, которую так хорошо понимали древние ваятели, взмачивая покрывало на Афродите; как начальник султанского гарема, он хладнокровно дремал посреди всего его окружающего, не думая ни о значении своего имени, ни о том, что внушила подобная комната его пламенному единоземцу.

Взятое в кавычки означает: что не видав своих стариков 12 лет, я проехал, не повидав их; что вернувшись, я отказался поехать к Горькому, у которого гостил Роллан с Майей, несмотря на их настоянья; что имея твои оттиски, я не читал их; что действие какой-то силы, которой я не мог признать ни за одну из тех, что меня раньше слагали, чуждой и смертельной, укорачивало мой сон с регулярностью заклятья, и я ждал наступленья той первой здоровой ночи, после которой мог бы возобновить знакомую и родную жизнь вслед за этой неузнаваемой, никакой, непроглядной.

Что, далее, боясь, что окончание моего романа, которое ему неизвестно, будет достойно начала и покажет, что и то, и другое принадлежит одному и тому же уму, одной и той же фантазии и тому же перу, и таким образом обличит вырванные и разнесенные на клочья, на бледные оттиски, разные части большого здания, — боясь, говорю, всего этого, завистник мог подвести разные мины, подшептать, как свое собственное добро, мои замыслы разным заграничным писакам и забежать с ними вперед — все это возможно: так оно и произошло!

С чувством бесплотности я углублялся в цветной вечерний воздух и летел по парковой аллее, следуя вчерашнему оттиску моих же данлоповых шин; тщательно объезжал коряжные корни и гуттаперчевых жаб; намечал издали палую веточку и с легким треском надламывал ее чуткой шиной; ловко лавировал между двумя листочками или между камушком и ямкой в земле, откуда мой же проезд выбил его накануне; мгновение наслаждался краткой гладью мостка над ручьем; тормозил и толчком переднего колеса отпахивал беленую калитку в конце Старого

С полок я смахнул в мусорное ведро или на пол рядом с ним ворох проспектов, оттисков статей, доклад перемещенного эколога об опустошениях, производимых какой-то птицей, озимой совкой, и аккуратно прошитые страницы гранок (мои же всегда приходят в виде длинных, отвратительно увертливых и нескладных змей) очередной авантюрной халтуры, в которой полным-полно сомнительных сцен и несомненного цинизма, с гордостью посылаемой мне издателями в надежде на хвалебный отзыв везучего сукина сына.

Крюковской», с его же подписью через все листы рукописи — текст Ценз.-1 (Музей МХТ); второй цензурный экземпляр пьесы (тоже машинопись, но другой оттиск ремингтона), с небольшими разночтениями в тексте, из архива библиотеки драматической цензуры, с тем же заглавием; на обложке — штемпель с датой представления в цензуру: «17 дек<абря> 1900» и аналогичная первому экземпляру разрешительная резолюция цензора; по корешку — другая резолюция: «К представлению на сценах народных театров признано неудобным.

Словесное художество в самых тонких своих формах доставляет наивернейшее средство возвратить безвозвратно прошедшее, но оно же безжалостно трет и тратит мнемоническую ткань памяти, потому что извлеченное таким образом («художественным») прошлое размывает первоначальный отпечаток тем более, чем ярче и свежее был контактный оттиск, вынутый из барабана с проявителем, словно бы этот образ, так долго хранившийся в памяти, вылинял от прижатия к нему гигроскопической губки при художественной обработке.

Посылая ему единственный оттиск, заведующий редакцией просил ускорить просмотр пьесы и сразу же подписать корректуру к печати: «Будьте добры возвратить ее возможно скорее и притом, если можно, уже подписанною к печати, так как печатание второго издания VII тома уже поставлено на очередь, и высылка 2-ой корректуры в сверстанном виде замедлила бы печатание» (письмо Розинера от 20 декабря 1901 г. –

Окутанный снегами, он и в жестокий мороз отворяет свое дорогое окошечко и через него любуется светом божиим, ночным небом, усыпанным очами ангелов, глазеет на мимоходящих и едущих, слушает сплетни соседей, прислушивается с каким-то умилительным соучастием к скрипучему оттиску шагов запоздалого путника по зимней дороге, к далекому, замирающему в снежной пустыне звону колокольчика – звукам, имеющим грустную прелесть для сердца русского.

На одном из сохранившихся оттисков, когда-то только что отпечатанной «Эврики», на белом листке, четким почерком Эдгара По, начертаны слова: «Мука соображение, что мы утратим нашу личную тождественность, самоотдельное тождество прекращается сразу, когда мы отдадим себе в дальнейшем размышлении отчет в том, что развитие этого явления есть поглощение, каждым отдельным разумом, всех других разумов (то есть Вселенной) в свой собственный.

У нас в характере, стремлениях, идеях столько общего, что συγουσία [сосуществование] необходима и всегда радостна»… 9 ноября матери: «С корректурой Толстого дело идет к концу, и потому я это время особенно занят – разом держишь листов 5—6 в наборе, и приходится ежедневно получать новые оттиски… Сейчас он зайдет ко мне, и мы вместе понесем корректуры в типографию».

Он был несколько разочарован, убедившись, что деревенские преступники не оставляют после себя тех улик и вещественных доказательств, которые, по всем правилам, должны были бы оставлять на месте преступления: волосков, прилипших к орудиям убийства, оттисков пальцев, окурков, папиросного пепла и отпечатков подметок, которые позволяли бы судить о размерах обуви, походке, характере, имущественном положении и даже внешности правонарушителя.

На блюде шли кругами выпуклые оттиски: в первом, внешнем кругу – священные египетские змейки, уреи; во втором – вавилонские ангелы; в третьем – критские двойные секиры; а в средоточии кругов – солнечный шар бога Атона с простертыми в виде человеческих рук лучами, благословляющими царя Египта, Ахенатона; над шаром – критская надпись Адун-Атон, а по обеим сторонам царя – надпись иероглифами.

Островский писал Чехову: «Премного благодарен Вам за доставление оттиска <…> за чтение „Степи“ принялся я с большим любопытством; первый раз прочел все за один присест, во второй раз медленно, с новым удовольствием; затем принялся перелистывать и перечитывать, отмечать выдающиеся места, подбирать промахи и погрешности…» Большое письмо Островского с отзывом о «Степи» опубликовано в Записках ГБЛ, вып.

В письме к Соболевскому от 2 мая, разрешая вносить без согласования с ним любые изменения в текст, Салтыков тут же прибавлял: «Одно только условие ставлю: выпускайте и исправляйте по корректуре, в которой статья будет оттиснута в том виде, в котором я ее написал, и один такой оттиск пришлите мне для помещения в отдельном издании «Мелочей».

Горданов, не доверяя, подошел поближе к дверям, чтобы рассмотреть печати, и, удостоверясь, что другая печать есть оттиск аквамаринового брелока, который носит Ворошилов, хотел еще что-то спросить у лакея, но, обернувшись, увидал за собою не лакея, а Ропшина, который, очевидно, следил за ним и без церемонии строго спросил его: что ему здесь угодно? –

Намеченная в оттиске правка носила сугубо предварительный характер, она не перешла тогда в текст пьесы и не была учтена в вышедшем вскоре в свет литографированном издании – это правка «дальнего прицела», которая была связана с перспективой будущей перестройки пьесы, с еще не до конца осознанным творческим планом перестройки пьесы из «комедии» в «драму».

Огарева: „Хотя Огарев не первостепенный поэт, но стихи эти до такой степени слабы и плохи, что трудно предполагать, чтобы даже и на старости лет они вышли из-под пера Огарева <…>, скорее суздальское изделие, отпечатанное подпольно ручным станком в Москве, С.-Петербурге или за границей, где, по словам Нечаева, готовились кой-какие оттиски“.

Это были или молодые, очень молодые люди, проходившие с деловым видом, держа в руках лист бумаги, трепетавший от их быстрого бега; или наборщики, у которых из-под полинявшей блузы, выпачканной чернилами, выступал чистый белый воротничок и суконные брюки, как у людей из общества; они бережно несли кипы оттисков — свежие, еще сырые гранки.

Он готовился было отдать ее без замечания, как вдруг, казалось, поражен был невольным любопытством: ему бросился в глаза оттиск кольца, слишком известного, оставшийся на гибкой лайке… Он пристально осмотрел перчатку поднес ее к лицу; я видел, как он узнал ее по запаху любимых духов Юлии, которыми перчатка напиталась на ее руке.