Цитаты со словом «туча»

Орел увидел еще большую тучу, надвигающуюся с запада, и поднялся выше.

Да вода что — вот хлебушка нетути… За Ровным дорога пошла среди сплошных ржей, — опять тощих, слабых, переполненных васильками… А возле Выселок, под Дурновкой, тучей сидели на дуплистой корявой раките грачи с раскрытыми серебристыми клювами, — любят они почему-то пожарища: от Выселок осталось в эти дни только одно звание — только черные остовы изб среди мусора.

Много их с детства запомнил раджа и привязался к певцу поневоле: Песни о тучах в дождливые дни, песни весеннего праздника Холи{22}… Песню «Агомони»{23} пел Борджолал осенью, в праздник веселый Биджойа{24}.

О, Лермонтов, презрением могучим К бездушным людям, к мелким их страстям, Ты был подобен молниям и тучам, Бегущим по нетронутым путям, Где только гром гремит псалмом певучим.

Но вдруг померкли, воздух потемнел — и буря, докатившись с Ливана, смерчем закрутила пыль над городком, белевшим за руинами, тучей помчала ее над садами и сквозь колонны… Едва успели мы вскочить в холодный и пустой отель на каменистом холме вблизи их, как все смешалось в лютом ливне с градом.

Все небо было затянуто темными серо-синими тучами, которые лежали параллельными полосами и казались совершенно неподвижными.

А уж если бури били в берег — след этих бурь за кораблем плывет и длится, — если туч тяжелых пепельные лица перечеркивает молний желтый свет.

Там — кипарис над белою стеной… Закат, родная, притушил костер, и туча фиолетового цвета на пепельные скалы дальних гор отбросила неясный блеск рассвета.

Около полудня с северной стороны надвинулась черная туча с разлохмаченными краями, и ветер сделался чрезвычайно сильным.

Пышная ель над терновым кустом насмехалась колючим, С нею о красоте важный затеявшим спор: Даже и вовсе ее недостойно (она говорила) Спорить с теми, кто с ней не разделяет заслуг: «Тело мое, — похвалялась она, — возносится к тучам, Кудри моей головы самых касаются звезд; Я на открытой корме обретаю почетное место, Где надо мною Зефир складки раздул парусов; А на тебя, чьи черты безобразятся жесткой колючкой, 10 Даже не хочет смотреть мимо идущий народ».

Холмисто поле, и дороги неторопливых путников скрывают; лишь вдалеке на серых мулах фигурки их плебейские всплывают под тучами и пятнами ложатся на золотистый холст заката.

Вот он носится, как демон, — гордый, черный демон бури, — и смеется, и рыдает… Он над тучами смеется, он от радости рыдает!

Когда Ольга Вячеславовна, стоя с конем в поводу на грязно-навозном снегу станции, где выгрузились эшелоны, глядела на мрачное, в ветреных тучах, угольно-красное и синее зарево весеннего заката и слушала отдаленные раскаты пушек — все недавнее прошлое незабываемой обидой, мстительной ненавистью поднялось в ней. «

Пусть Сириус встает в небесной черной тверди, Пылая, как вулкан, одетый тучей смерти, Но машрафийский меч, как молния разя, Восстановил права, без коих жить нельзя.

Вишь — сирота, А всем на радость вырастала; Из хаты выглянет, бывало, — Так смотрит цветик под росой, Так солнце из-за туч блистает: Застыну, будто неживой Стою, бывало… Кара злая, Годы, сын мой, муки, Кандалы — все это Сил моих не утомило… Сгину так со света, Так и сгину.

Солнце красное сыплет над грудью земли, Над рабочею ратью могучею, Золотые снопы искрометных лучей, Ни на миг не скрываясь за тучею… Улыбается солнце… До ясных небес С нивы песня доносится женская… Улыбается солнце и шепчет без слов: «Исполать тебе, мощь деревенская!

Повеет ветер — и замрет… А над полями даль темнеет, И туча из-за них растет, Закрыла солнце и синеет.

От бурь и вихрей башни низвергались, И небеса, таясь меж туч тройных, Внезапно красным светом озарялись, Являя битву воинств неземных.

И так тихо было, что мы слышали шорох туч, двигавшихся над нашими головами, и сама черная ночь замкнула стоны в своей груди и лишь с легким свистом выплевывала жгучий мелкий песок, разъедавший наши раны.

При этом освещении восточный небосклон, покрытый тяжелыми тучами, казался бы еще сумрачнее, если бы его не скрашивала великолепная радуга.

Тогда стало вдруг светлее, из-за облака, которое стояло над всем пространством огромного водопада, приглушая его грохот, выглянула луна, и водопад оставался сзади, а над водопадом все стояла мглистая туча, соединявшая небо и землю… Казалось, какое-то летучее чудовище припало в этом месте к реке и впилось в нее среди ночи, и ворчит, и роется, и клокочет… Детройт остался у Матвея в памяти только тем, что железная дорога как будто

Возникает шаровая молния во время гроз или после них, иногда выплывая из-за туч, иногда появляясь у самой земли — в тех местах, где только что прошел разряд обычной (линейной) молнии.

Если ж вдруг дохнет над бездной Ветер, грозен и могуч, Закипит волна грознее Надвигающихся туч, И помчится, точно в битву Разъяренный шпорой конь, Отражая в брызгах пены Молний солнечный огонь, И, рассыпавшись о скалы, Изомнет у берегов Раскачавшиеся перья Прошумевших тростников. <

Вагон покатился вниз, завернул к трактиру в угловом домишке, тоже как будто турецком, — ветхом, деревянном, и навстречу целой туче пыли понесся под изволок — по широкой и бесконечной улице с горбатой шоссейной дорогой посредине и мещанскими хижинами по сторонам.

Точно как если Зевес многоцветную радугу с неба Перед людьми простирает, да служит им знаменьем брани Или жестокой зимы, что людей на земле заставляет Бросить работы везде и стада повергает в унынье: 17-550 Столь же блестящею тучей окутав себя, к аргивянам Входит богиня в толпу, побуждая там каждого мужа, Фениксу ставши подобная видом, и голосом звонким, Прежде всего она обратилась к Атриду, Пастырю войск Менелаю — он ближе стоял, чем другие: 17-555 "О, Менелай, для тебя же

Жуковский, в своем послании к г-ну Воейкову, также посвящает несколько прелестных стихов описанию Кавказа: Ты зрел, как Терек в быстром беге Меж виноградников шумел, Где, часто притаясь на бреге, Чеченец иль черкес сидел Под буркой, с гибельным арканом; И вдалеке перед тобой, Одеты голубым туманом, Гора вздымалась над горой, И в сонме их гигант седой, Как туча, Эльборус двуглавый, Ужасною и величавой Там все блистает красотой: Утесов мшистые громады, Бегущи с ревом водопады Во мрак пучин с гранитных скал; Леса, которых сна от века Ни стук секир, ни человека Веселый глас не возмущал, В которых сумрачные сени Еще луч дневный не проник, Где изредка одни елени, Орла послышав грозный крик, Теснясь в толпу, шумят ветвями, И козы

Вышел и сразу вздохнул полной грудью и широко улыбнулся: пока он сидел у Зайчика, навалило снегу на палец, перед глазами белым-бело, белы далекие взгорья, где немцы, словно разостланы новины по дороге к нашему штабу, поседела хребтовина у окопа, из снега сохлой щетинкой торчит травка да облетевшие стебли цветков, а сверху стало будто еще темнее, туча нашла из-за немецкого берега, низкая, опадающая белыми пушистыми хлопьями на землю, — словно вот сколько времени лежал черный покойник, ожидая терпеливо своего часа погребения, теперь его обрядили в белёный холст и убрали по чину: спит земля сном белопушистым и сладким… — Эхма, зима-матушка… — вздохнул Иван Палыч всей грудью, чувствуя, как по ребрам побег мягкий снежный душок, и большими шагами

Белый господский дом и церковь, расположенные на горе, вдруг ярко засияли посреди темных, покрытых еще густою тенью дерев и избушек; в свою очередь сверкнуло за ними дальнее озеро; с каждою минутой выскакивали из мрака новые предметы: то ветряная мельница с быстро вращающимися крыльями, то клочок озими, который как бы мгновенно загорался; правда, слева все еще клубились сизые хребты туч и местами косая полоса ливня сливала сумрачное небо с отдаленным горизонтом; но вот и там мало-помалу начало светлеть… Сквозь туманную мглу просияла пестрая радуга, ярче, – и вот она обогнула собою половину неба; луч солнца, неожиданно пробившись сквозь облако, заиграл в бороздах, налитых водою, и вскоре вся окрестность осветилась белым светом осеннего солнышка.

И Жозефина знала, что там, в этой газете, какая-то дивная весть, но не могла, не умела разобрать черный заголовок, русские буквы, — а гость все улыбался и поглядывал значительно, и казалось, что вот-вот он откроет ей тайну, утвердит счастье, что предчувствовала она, — но медленно таял человек, наплывало беспамятство — черная туча… И потом опять запестрели бредовые сны, катилось ландо по набережной, Элен лакала с деревянной ложки горячую яркую краску, и широко сияла Нева, и Царь Петр вдруг спрыгнул с медного коня, разом опустившего оба копыта, и подошел к Жозефине, с улыбкой на бурном, зеленом лице, обнял ее — поцеловал в одну щеку, в другую, и губы были нежные, теплые — и когда в

И ночь, и мрак, и тишь… И сном больным, тревожным сном, Ты грезишь, а не спишь… Уходит ночь за грани гор, Проснулися поля, В волшебный утренний убор Оделася земля… Заря румяная горит На бархате небес; Росой посеребренный щит Встряхнул зеленый лес… И — разогнав обрывки туч В синеющую даль — Прорезал солнца знойный луч Ночных небес эмаль… Опять растет в груди порыв, Опять томит покой, Опять хандра, опять прилив Тоски моей больной… Бледное, чахлое утро туманное Робко встает над безмолвной столицею; Скоро проснется и солнце румяное Вместе с толпою рабов бледнолицею… В темных подвалах, в палатах блистательных Снова застонет нужда беспощадная — Бич всех людей идеально-мечтательных, Злая,