Цитаты со словом «обвод»

У Салтычихи руки — крюки, На пальцах — когти как крючки, И бородавки как сучки, И шевелятся две гадюки В бровях нахмуренных — зрачки… Как в терему, под белой елью Горит крещенская свеча,— Сидит подружка за куделью, И кровь с иглы на рукоделье, Как нитка красная, — с плеча… Подружка шьет ему рубаху, Обводит ворот кумачом, Чтоб не тужилось ни о чем, Чтоб — коль судьба — так уж без страху На плаху лечь пред палачом… Палач угрюм и нем, как рыба; Широк у Салтычихи двор: Среди двора качель, как дыба, Под дыбой — плаха и, как глыба, На плахе — пудовой топор.

Отпускной мичман беспрестанно глядел, прищурившись, в свой бинокль и с таким выражением обводил его по всем ложам, что, видимо, хотел заявить эту прекрасную вещь глупой провинциальной публике, которая, по его мнению, таких биноклей и не видывала; но, как бы ради смирения его гордости, тут же сидевший с ним рядом жирный и сильно потевший Михайло Трофимов Папушкин, заплативший, между прочим, за кресло пятьдесят целковых, вдруг вытащил, не умея даже хорошенько в руках держать, свой

Травить стали оба, и Николай видел, как расстилалась по зеленям красная, низкая, пушистая лисица, как кругами плавала она между собак, все чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг пушистой трубой, и как наконец налетела белая собака и вслед за ней черная, и все смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки и подскакали два охотника — один его, в красной шапке, другой чужой, в зеленом кафтане.

У меня в доме, во дворе и далеко кругом кипит работа, которую доктор Соболь называет «благотворительною оргией»; жена часто входит ко мне и беспокойно обводит глазами мои комнаты, как бы ища, что еще можно отдать голодающим, чтобы «найти оправдание своей жизни», и я вижу, что, благодаря ей, скоро от нашего состояния не останется ничего, и мы будем бедны, но это не волнует меня, и я весело улыбаюсь ей.

Петух, пущенный в круг, по обводу которого насыпаны были именные кучки овса и ячменя с зарытыми в них кольцами, удостоив из которой-нибудь клюнуть, возвещал неминуемую свадьбу для гадателя или загадчицы… Накрыв блюдом чашу, в которой лежали кусочки с наговорным хлебом, уголья, значения коих я никак не мог добиться, и перстни да кольца девушек, все принялись за подблюдные песни, эту лотерею судьбы и ее приговоров.

Они обменялись несколькими словами, она улыбнулась ему памятной улыбкой - из-под темных бровей - с присущим ей выражением застенчивого лукавства, и обвод ее приподнятых скул, удлиненные глаза, нежность кистей и щиколоток остались все теми, остались бессмертными, - а потом она присоединилась к мужу, надевавшему в гардеробе пальто, и вот и все, уцелела лишь замирающая нежность, родственная дрожащему очерку стихов, которые знаешь, что знаешь, но припомнить не можешь.

Аларин лежал, повернувшись лицом к стене, и машинально обводил пальцем узор, нарисованный на обоях, а перед его глазами, как это бывает после долгой игры, одна за другою ярко обрисовывались различные карты: короли грозно хмурили брови, дамы с изумленными лицами протягивали желтые цветки… Аларин даже позабыл о своем тяжелом положении, ему начало казаться, что это безразличное состояние покоя и полудремоты, лишенное всяких мыслей, продолжится навсегда.

Десятка два мелких бабочек, все одного вида, сидели на влажном песке, приподняв и сложив крылья, так что виднелся их бледный испод в темных точках и крохотных павлиньих глазках с оранжевыми обводами, идущими вдоль кромки задних крыльев; одна из сброшенных Пниным галош вспугнула нескольких бабочек, и обнаружив небесную синеву лицевой стороны крыльев, они запорхали вокруг, как голубые снежинки, и снова опали. —

Медленно снимая перчатки, она медленным взором обводила комнату — ее стены с малахитовыми колоннами — ее потолок, расписанный каким-то лукаво-мудрым художником конца позапрошлого столетия — ее старинную мебель, все эти очаровательные вещи, соединившие в себе прелесть умной старины и слегка развращенного, взысканного вкуса той далекой эпохи напудренных париков, жеманной любезности и холодной жестокости, эпохи, созданием которой был старый дом Варгольских.

И детям закажу помнить, и внукам… в род и род… Вот, дети, та, которая спасла меня от гроба, которая… Проводив своего пациента, генеральша минуту глазами, полными слез, глядит на отца Аристарха, потом ласкающим, благоговеющим взором обводит аптечку, лечебники, счета, кресло, в котором только что сидел спасенный ею от смерти человек, и взор ее падает на оброненную пациентом бумажку.

Он отмечает на полях текст: „Она родилась почти накануне смерти отца Бежаров в 1643 году“, „Крещение дочери Мадлены в 1636 году Марией Эрве“ (речь идет о Франсуазе), выделяет дату, когда бежал в Бельгию Моден, – „как раз в то время, когда возникал „Блестящий театр“, – и обводит в рамку многозначительную фразу: „Мария Эрве, может быть, вовсе не мать, а бабушка“».

Когда стражи отпустили ее, она едва не повалилась на пол, но потом, овладев собою, осталась стоять перед судилищем, сгибаясь, как стебель под ветром, почти не подымая глаз и только изредка обводя всех присутствующих мутным взором, словно не понимая того, что видит, — и я думаю, что ею так и не было замечено мое участие в коллегии ее судей.

Ходит он Один средь храмин горделивых, Супругу милую зовет – Лишь эхо сводов молчаливых Руслану голос подает; В волненье чувств нетерпеливых Он отворяет двери в сад – Идет, идет – и не находит; Кругом смущенный взор обводит – Все мертво: рощицы молчат, Беседки пусты; на стремнинах, Вдоль берегов ручья, в долинах Нигде Людмилы следу нет, И ухо ничего не внемлет.

То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такою стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено.

И, в студёном огне, засыпал, ирреален, Цепенеющий мир… Но, должно быть, не спал В сонных тысячах вёрст от меня иркутянин, В коем, вочеловечась, безмолвный Байкал, Как больной, рваной дрёмой спелёнут, в котором Нет, казалось, ни сил, ни терпения, вдруг, Пробуждаясь, обводит измученным взором Окружающих, превозмогая недуг.

Мастер» чертил тонким мелом контуры карты, «подмастерья» с помощью кисти обводили их, тщательно прорисовывая все извилины толстым слоем меловой каши; затем наносились реки и снова обводились, тонко у истока и толсто в устьях, причем в кашицу для рек подмешивалась берлинская лазурь, потом города, обозначаемые крупными красными лепешками.

А если я с вами не излагаю мыслей, – заключил он неожиданно и обводя всех нас твердым взглядом, – то вовсе не с тем, что боюсь от вас доноса правительству; это нет; пожалуйста, не подумайте пустяков в этом смысле… На эти слова уже никто ничего не ответил, а только переглянулись.

Ласточка» и «Ястребок», оба заново выкрашенные, черные, с золотыми полосками вокруг бортов, с изящными линиями обводов, с красивой погибью мачт, с безукоризненной осадкой, отлично вытянутым такелажем и с белоснежной каймой выровненных над бортовыми гнездами коек, – стояли, недалеко друг от друга, в глубине рейда, в хвосте первой линии судов.

Вот приблизились, вот кругами стала она вилять между ними, все чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом), и вот налетела чья-то белая собака, и вслед за ней черная, и все смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки.

Карл Карлович был торжественно печален, однако ел с аппетитом все подаваемые блюда, не забывая накладывать хорошие порции и невесте, и обводил всех каким-то горделивым, вызывающим взглядом, словно бы приглашая убедиться, какая прелестная у него фрейлейн Амалия и с каким благородным достоинством он умеет переносить тягость разлуки.

После строфы XXVI — в рукописи: Смотрите: в залу Нина входит, Остановилась у дверей И взгляд рассеянный обводит Кругом внимательных гостей; В волненье перси, плечи блещут, Горит в алмазах голова, Вкруг стана вьются и трепещут Прозрачной сетью кружева, И шелк узорной паутиной Сквозит на розовых ногах; Один Онегин .

Такова была задняя, закулисная сторона чтения; по наружности оно прошло как следует: автор читал твердо, слушатели были прилично внимательны, за исключением одной генеральши, которая без всякой церемонии зевала и обводила всех глазами, как бы спрашивая, что это такое делается и скоро ли будет всему этому конец?

Действительно, я вам доложу, — говорил Иван Владимирович, сидя степенно, опираясь одной рукой о сиденье дивана, а другой, в которой была тавлинка с табаком и платок с красным обводом, плавно проводя по временам по воздуху, — бывают такие случаи в приисковом деле, что хоть бери, а дело делай.

Указательным пальцем он машинально обводил прихотливый узор арабских букв и, слегка покачиваясь взад и вперед, напевал слабым печальным голоском на свой собственный мотив всякие слова, какие только приходили ему в голову: Маленький мой коврик, Волшебный старый ковер, Таинственный, могучий ковер, Создание страшного джинна, Тара-тара-тар.

Она то улыбалась своему испугу при спуске, то поднимала голову и, задержавшись на секунду, обводила взглядом необъятный горизонт синеющих на том берегу лесов и песчаных отмелей, на которых уже зажигались боровшиеся с зарей красные и белые огоньки баканов, отсвечивавшие зигзагообразной черточкой в спокойной воде широкой реки.

Он читал с неправильными ударениями, неразборчиво и растягивая без надобности слова: — Полковой суд N-ского пехотного полка в составе председателя, подполковника N., и членов такого-то и такого-то… Байгузин по-прежнему, понурясь, стоял между двумя конвойными и лишь изредка обводил безучастным взглядом ряды солдат.

Он, как изваянье, Уста сомкнув, в груди сдавив дыханье, Прирос к скале и, как утес прямой, Стоит, застыв угрозою немой; Ногой по мели топнет, разъярен, И снова в даль недвижный взор вперен… И Торквиль там же, сникнув на бугор Челом окровавленным, мутный взор Окрест обводит.

Уж полдень над его главой Пылал в сиянии веселом; И жизни дух проснулся в нем, Невнятный стон в устах раздался; Согретый солнечным лучом, Несчастный тихо приподнялся; Кругом обводит слабый взор… И видит: неприступных гор Над ним воздвигнулась громада, Гнездо разбойничьих племен, Черкесской вольности ограда.

Наконец подошли мы к дому Эдуарда Штейна, большому и роскошному, с хитрыми балконами и лепными обводами у окон, и, с одним только словом «здесь», Рената, указав мне тяжелые резные двери, быстро повернулась и пошла прочь, как бы оставляя меня наедине с моей совестью.

Тот легкий, полудетский сон, оставшийся от детства, что даже плачущим глазам Линочки придавал скрытое выражение покоя и счастья, навсегда ушел: глаза раскрылись широко и блестяще, углубились и потемнели; и лег вокруг глаз темный и жуткий обвод страдания, видимый знак печали и горьких дум.