Цитаты со словом «чумаков»

Он хороший, Чумаков, честный такой!

А это, мама, Чумаков! —

Пугачев – с «черт» и еще с чумаками, про которых я одновременно читала в сказках Полевого.

Долго глядел дед на нас, сидя с чумаками.

Ему, видишь ли, хочется поработать, знаешь ли, как простому рабочему… Выучиться… — Он тоже Микула Селянинович… твой Чумаков? —

Но деду более всего любо было то, что чумаков каждый день возов пятьдесят проедет.

Встревоженный прибежал Чумаков в Витино и вошел в кабинет. —

Ты, Чумаков, мало знаешь брата. —

Идет Марко с чумаками.

Изредка тянулся по пустынной дороге обоз чумаков с азовской таранью или крымскою солью; перекопские татары шли с караваном верблюдов, нагруженных арбузами; полудикий ногаец-пастух, верхом на лошадке невзнузданной, гнал отару овец; и высоко в небе кружил над ними степной орлан-белохвост с хищным клекотом.

Меж тем ямщик свою уж чашу наливает, Единым духом всю досу́ха выпивает, И выпив, ею в лоб ударил чумака: Удар сей раздался в пространстве кабака; Попадали с полиц ковши, бутылки, плошки, Черепья чаши сей все брызнули в окошки, Меж стойкой и окном разрушился предел, Как дождь и град, смесясь, из тучи полетел, Так плошечны тогда с стеклянными обломки Летели

А Елисей, выпив вино, ударил чумака в лоб чашею и сделал в кабаке драку, которую услышав, объездной капрал зашел и Елисея, взяв под караул, повел в полицию, а Вакх поехал к Зевсу просить, чтоб он свободил Елисея из-под караула.

Пою стаканов звук, пою того героя, Который, во хмелю беды ужасны строя, В угодность Вакхову, средь многих кабаков, Бивал и опивал ярыг и чумаков; Ломал котлы, ковши, крючки, бутылки, плошки, Терпели ту же часть кабацкие окошки, От крепости его ужасныя руки Тряслись подносчики и все откупщики, Которы и тогда сих бед не ощущали, Когда всех грабили, себя обогащали.

Сам вверх лежит спиною, Сие досадою казалося герою; Он руку в ярости за стойку запустил И ею чумака за порты ухватил, Которых если бы худой гайтан не лопнул, Поднявши бы его, герой мой о пол тропнул; Но счастием его иль действием чудес, Сей тягости гайтан тогда не перенес, И, перервавшися к геройской неугоде, Оставил чумака за стойкой на свободе; Которого уж он не мог оттоль поднять, Он тако стал его отечески щунять: «Коль мой кулак не мог вдохнуть в тебя боязни, Грядущия вперед ты жди, мошенник, казни».

С каждым новым шагом навстречу ему лились новые звуки неведомого, широкого, необъятного мира, сменившего теперь ленивый и убаюкивающий шорох тихой усадьбы… Незрячие глаза расширялись, ширилась грудь, слух еще обострялся; он узнавал своих спутников, добродушного Кандыбу и желчного Кузьму, долго брел за скрипучими возами чумаков, ночевал в степи у огней, слушал гомон ярмарок и базаров, узнавал горе, слепое и зрячее, от которого не раз больно сжималось его сердце… И странное дело — теперь он находил в своей душе место для всех этих ощущений.

Там, у красных огней, от которых темнело небо и невольная жуть падала на сердце, среди чумаков, с их вольною поэзией и чудными ночными рассказами, у ребенка рождалось желание чего-то нового, другого, чего он не знал за станком, чего не могла дать ни лавка, ни нажива, ни самая счастливая торговая удача.

Когда сии слова герой сей говорил, Капрал кабацку дверь внезапу отворил; Над полицейским сей начальник был объездом, Услыша в кабаке он шум тот мимоездом, Хоть не был чумаку ни сват, ни брат, ни кум, Вступился за него, спросил: «Какой здесь шум, Не сделалось ли здесь меж кем какия драки?»

Отец ее в старые годы чумаковал, то есть ходил с обозами в Крым за рыбой и солью, а так как мать ее умерла рано, то отец брал ее с собою… Таким образом, ее детство прошло в чумацких валках, в странствованиях по степям на скрипучих возах, с ночлегами в степи.

Уж после покрова я с Дона В село спешил к себе и снова (Ведь я два раза посылал За полотенцами к той Кате) Послать и в третий замышлял, Да получилось так, — некстати Я с чумаками да с волами На свадьбу Катрину попал.

Осмотревшись еще несколько вокруг себя, Явтух протянул руку в карман кофты и, вынув оттуда трубку, взятую у чумаков, а из шаровар огниво, вырубил огня и, стоя на крыше башни, принялся курить и посматривать на город, на скалы и небо. «

Тянулась арба за арбою, И месяц глядел как живой На шлях, на шагавшие тени, На борозды с мерзлой ботвой… У Каспия тони, там хватит Работы на всех — и давно Ушла бы туда с чумаками, Да мило кривое окно.

С этим чумаком из чумаков может соперничать один только тульский грамотей Гандаров, написавший на своих фокусных бутылках: «Цельная литая бутылка принимаить в себе три разных напитка ва дну горла, и, подась чаво угодна, цена 45 рублей».

В его лихой скороговорке и узнать невозможно подлинные строки Шевченко: Я виходила за гай на долину, Щоб не бачила мати, Мого молодого Чумака з дороги Зострiчати… У Шевченко – разностопный стих, столь свойственный старинным украинским думам.

Почти все передавшиеся с ним этому шведскому чумаку полковники бежали от него к Петру: и Апостол Данило, и Галаган, и Чуйкевич, и Покотило, и Гамалия, и Невинчанный, Лизогуб, и Сулима, — все бежали к царю.

Так до сведения моего дошло, что на прошлой неделе он оштрафовал спускавшегося с горы на трех воловых подводах чумака с грушевым деревом, и когда тот не дал денег, то приказчик снял с него свитку.

Тут же, на площади, перед единственным каменным домом присутственных мест, – привал чумаков; круторогий вол, лёжа на соломе, жуёт жвачку, и с глянцевито-чёрной морды слюна стекает светлою струйкою.

Стихотворение его «Ой не п’ються пива, меди» — о смерти чумака в степи — все выдержано в манере чумацких песен, больше того — может считаться даже вариантом одной из них.

Кинулся достать чужого ума: собрал всех бывших тогда в шинке добрых людей, чумаков и просто заезжих, и рассказал, что так и так, такое-то приключилось горе.

И войски поручу дьячкам и чумакам; Посадским бабам страсть вложу я во уста, И каждой речи дам, по пространие лиета; Надменный подарю вид, слог моим строкам.

Между тем Елисей просит у чумака вина в пивную чашу, и выпивает ее одним духом, чрез то Вакх и более в надежде своей утверждается.