Цитаты со словом «искусность»

Тогда юноша дал себя уговорить, стал у этого учителя ученым вором, да таким искусным, что чуть только он чего-нибудь захочет, то уж никак от него не ухоронишь.

Сын же Пелея поставил награды для скорого бега: 23-740 Дивной работы сосуд для вина, весь серебряный, светлый, Шесть заключающий мер, по отделке единственный в мире, Ибо искусные мужи трудились над ним — сидонийцы, А финикияне с ним из-за мглистого моря приплыли, Странствуя в гавань из гавани, и подарили Фоасу.

Многие иноземцы-современники не хотели верить, чтобы беглый инок Чудовской обители мог сделаться вдруг мужественным витязем, неустрашимым бойцом, искусным всадником, и многие считали его поляком или трансильванцем, незаконным сыном Героя Батория, воспитанником иезуитов, утверждаясь на мнении некоторых знатных ляхов, и прибавляя, что он нечисто говорил языком русским: мнение явно несправедливое, когда современные донесения иезуитов к их начальству свидетельствуют, что

Да они готовы схватиться с любым, не то что два брата-многоборца из Акарнании: те умеют d сражаться лишь телом; эти же, во-первых, весьма искусны в телесной борьбе и всех побеждают в сражении – ведь они прекрасно умеют сражаться в тяжелом вооружении 272 и могут научить этому за плату других; к тому же они самые сильные в судебных сражениях и спорах и лучше всех могут научить

Слава Наполеона, так сказать, колола нам глаза — и мы уже доказали, что не боимся ни страшных сил завоевателя, ни его искусных маршалов, и можем даже с меньшими силами не только противостать ему, но и бить его знаменитые легионы.

По словам Крузенштерна, англичанин был гораздо умнее француза и пользовался бόльшим уважением между дикими, хотя Кабри почитался лучшим и искуснейшим воином между дикарями, даже по сознанию врага его, Робертса, и превосходил всех в нукагивской добродетели – в воровстве!

Девица несколько раз перечла это письмо, и старуха почти при каждой букве делала свои примечания; она умела притом искуснейшим образом подкреплять доводы Остана, так что не взирая на приводимые доводы против, он остался твердо запечатлен в сердце Зимены (таково было имя девицы).

Когда Зевес изрек богам что надлежало, А солнце между тем в свой дом уже въезжало, И там ему жена готовила кровать, На коей по трудах ему опочивать, И также жен честных начальница и мати Готовилась идти с Елесей ночевати, Но чтобы малому товар продать лицом, Натерлася она настоенным винцом, Искусною рукой чрез разные затеи Поставила чепец поверх своей тупеи; А чтобы большия придать себе красы, Пустила по плечам кудрявые власы, Которы цвет в себе имели померанцов; Потратила белил и столько же румянцов; Дабы любовника к забавам возбудить, Потщилася себя получше снарядить, И думала пробыть всю ночь она в покое, Но вот случилось с ней несчастие какое: Внезапно тутошней всей стражи

Философ собственного творчества и иллюстратор своих поэтических теорий, он до такой степени воплотил в себе культурно-ассимилирующую силу Рима, что отдельные черты его типа до сих пор живут в поэзии итальянцев и французов независимо от того, к какому направлению принадлежит тот или другой романский лирик: уважение к поэтической речи, наклонность к ее стилизированию, искусное пользование размерами и красивая строфичность, умеренность в выражении чувств, изящный эпикуреизм, созерцательное и вдумчиво-насмешливое отношение к жизни, культ красоты, чуждый болезненной мечтательности, — не та так другая черта этого поэтического облика блещет в стихах не только Кардуччи и Эредиа, но и у нищего короля богемы Верлена, даже у его литературных детей, вроде Рембо.

Но убегая людей – как бы для того, чтобы лицом Монарха не напомнить им лицо бывшего раба Иоаннова – он хотел невидимо присутствовать в их жилищах или в мыслях, и недовольный обыкновенною молитвою в храмах о Государе и Государстве, велел искусным книжникам составить особенную для чтения во всей России, во всех домах, на трапезах и вечерях, за чашами, о душевном спасении и телесном здравии «Слуги Божия, Царя Всевышним избранного и превознесенного, Самодержца всей Восточной страны и Северной; о Царице и детях их; о благоденствии и тишине отечества и Церкви под скиптром единого Христианского Венценосца в мире, чтобы все иные властители пред

Следуя сему совету, я уплелся кое-как, не имея ни полушки денег, и для того, чтобы поддержать мое путешествие, на дороге бывал я в иных трактирах маркером, инде убирал волосы, а в иных местах делался искусным в физике и представлял опыты моего в ней познания; женщины мне покровительствовали, но поляки чуть меня не изрубили за сие искусство саблями, а германцы едва не застрелили из пистолета; однако ж, со всем тем, наконец, доплелся я сюда и, увидя первую французскую лавку, вошел, ожидая себе, как земляку, некоторой помощи, и небо дало мне тут увидеть тебя, любезную сестру!

Сей манифест довершил действие прежних подметных грамот Лжедимитрия в Украине, где не только сподвижники Хлопковы и слуги опальных бояр, ненавистники Годунова, — не только низкая чернь, но и многие люди воинские поверили самозванцу, не узнавая беглого диакона в союзнике короля Сигизмунда, окруженном знатными ляхами; в витязе ловком, искусном владеть мечом и конем; в военачальнике бодром и бесстрашном: ибо Лжедимитрий был всегда впереди, презирал опасность и взором спокойным искал, казалось, не врагов, а друзей в России, Несчастия Годунова времени, надежда на лучшее, любовь к чрезвычайному и золото, рассыпаемое Мнишком и Вишневецким, также способствовали легковерию народному.

Долго не видя Годунова, избитого, израненного за Царевича, и слыша от Федора Нагого, что сей любимец не от болезни, но единственно от досады и злобы скрывается, Иоанн хотел узнать истину: сам приехал к Годунову; увидел на нем язвы и заволоку, сделанную ему купцем Строгановым, искусным в лечении недугов; обнял больного и, в знак особенной милости дав его целителю право именитых людей называться полным отчеством или вичем, как только знатнейшие государственные сановники именовались, велел, чтобы Строганов в тот же день сделал самые мучительные заволоки на боках и на груди клеветнику Федору Нагому!

По пяти, по шести лет ждут, кружат-увиваются коршуньем, выжидают своего термину… Но далеко не одни глупые дикарки, вроде Люции, и озлобленные полуинтеллигентки из подвалов легко сбивались на торный путь убеждения, что в тайной проституции, направляемой искусной рукой такой благодетельницы, как генеральша Рюлина, открывается для женщины отнюдь не позор, а, напротив, наилегчайшая возможность жить в сытости и довольстве, нарядною, беззаботною, и, при счастье, даже сделать фортуну и карьеру, пленив какого-нибудь туза с капиталом и видным общественным положением, который, — чем черт не шутит, возьмет, да и плюнет на предрассудки, женится.

Атрид, вызыватель в сраженье; Ласково щеки ему потрепавши рукою, сказал он: 610 «Вижу из слов я твоих, что твоя благородна порода, Сын мой; но вместо коней я могу подарить и другое, Это легко мне; из многих сокровищ, которыми дом мой Полон, я самое редкое, лучшее выберу ныне; Дам пировую кратеру богатую; эта кратера 615 Вся из сребра, но края золотые, искусной работы Бога Гефеста; ее подарил мне Федим благородный, Царь сидонян, в то время, когда, возвращаясь в отчизну, В доме его я гостил, и ее от меня ты получишь».

Божественным и гражданским правам имею, а особливо по правам российским (которые суд между отца и детей, и у партикулярных людей, весьма отмещут), учинить за преступление по воле моей, без совета других, а, однако ж, боюсь Бога, дабы не погрешить: ибо натурально есть, что люди в своих делах меньше видят, нежели другие – в их; також и врачи: хотя б и всех искуснее который был, то не отважится свою болезнь сам лечить, но призывает других; подобным образом и мы сию болезнь свою вручаем вам, прося лечения оной, боясь вечной смерти.

Напрасно я истощал все доступные пониманию Олеси доводы, напрасно говорил в простой форме о гипнотизме, о внушении, о докторах-психиатрах и об индийских факирах, напрасно старался объяснить ей физиологическим путем некоторые из ее опытов, хотя бы, например, заговаривание крови, которое так просто достигается искусным нажатием на вену, – Олеся, такая доверчивая ко мне во всем остальном, с упрямой настойчивостью опровергала все мои доказательства и объяснения… «Ну, хорошо, хорошо, про заговор крови я вам, так и быть, подарю, – говорила она, возвышая голос в увлечении спора, – а откуда же другое берется?

Нельзя, например, не заметить постепенной компрессии времени по мере развертывания романа по главам (первые три охватывают почти два с половиною года, тогда как остальные четыре – меньше одного), искусные откаты и оползни времени в каждой главе и хронологическая двойственность, или двумерность, создаваемая намеренным смешением двух календарей, русского (Юлианского) и западного (Григорианского), что всего яснее видно в третьей главе, где «Пнинский день» (день его рождения, пятнадцатое февраля по новому стилю, незамеченный им отчасти вследствие календарной путаницы) на самом деле может быть днем смерти Пушкина (десятое февраля нового стиля), так что

С нею вступя в пировую палату, к колонне высокой 125 Прямо с копьем подошел он и спрятал его там в поставе Гладкообтесанном, где запираемы в прежнее время Копья царя Одиссея, в бедах постоянного, были, К креслам богатым, искусной работы, подведши Афину, Сесть в них ее пригласил он, покрыв наперед их узорной 130 Тканью; для ног же была там скамейка; потом он поставил Стул резной для себя в отдаленье от прочих, чтоб гостю Шум веселящейся буйно толпы не испортил обеда, Также, чтоб втайне его расспросить об отце отдаленном.

Если бы мог я помериться силой с великими бардами, Запечатлеть черты величаво прекрасные, Вызвать на состязанье Гомера со всеми боями и воинами — Ахиллом, Аяксом, Гектором, Нарисовать, как Шекспир, окованных скорбью Гамлета, Лира, Отелло, Или — как Те́ннисон Альфред — воспеть белокурых красавиц, Если бы я овладел искусным размером И совершенною рифмой — усладой певцов, — Все это вместе, о море, я отдал бы с радостью, Только бы ты согласилось мне передать колебанье единой волны, одну ее прихоть Или дохнуло в мой стих влажным дыханьем своим, Отдав ему запах морской.

Может быть, во мне недостало уменья разработать как следует этот богатый рудник; впрочем, и то хорошо, если мне удалось открыть его и указать человеку более меня искусному, где должен он искать не одной руды, вовсе не походящей на металл, который в ней скрывается, но чистых самородков, не всегда золотых — это правда; но ведь золото везде редко, а томпак, семилёр и всякая другая блестящая композиция, которую иногда стараются выдавать нам за пробное червонное золото, право, не стоят нашего простого железа… Да об этом после; дело состоит в

Сын бедной вдовы, просвирни при церкви Благовещения в Угличе, Евтихий, после смерти матери, остался сиротой, принят был на воспитание пономарем той же церкви, Вассианом Елеазоровым, и в отроческих летах отдан в научение иконного воображения" некоему старцу прохору из Городца, человеку праведному, но мастеру искусному, о котором можно было сказать то же, что сказано в иконописном подлиннике о преподобном Аннисиии Сийском: «не хитр был мудростью сею преподобный, но препросто иконописательство его было, более в посте и в молитве упражнялся, восполняя сими недостаток хитрости».

Косточек там четырнадцать, видом они как геометрические фигуры — и равносторонние треугольники, и разносторонние, и прямоугольные, и косоугольные; а складывая их на разный лад, можно получить великое множество картинок: тут тебе и огромный слон, и хищный вепрь, и летящий гусь, и лающий пес, и воин в доспехе, и охотник в засаде, и башня, и чаша, и так без конца, — чем искуснее игрок, тем разнообразнее: умелой выкладке подивишься, а неумелой посмеешься (я, конечно, во всем последующем ближе ко второму, чем к первому).

И лишь только после того, как весь этот, совершенно в русском духе и вкусе, разговор привел нас окольными путями к особе неизвестного человека, получил я возможность, все еще добивая его слегка искусными репликами, выслушать глубоко-человеческую повесть об одной из немногих побед, побед блестящих и бескорыстных, подобных войне мысли с телом, и беглые заметки мои впоследствии превратились в этот рассказ, переданный отрывочно и скупо, но с теми моментами, для которых и растут уши на голове слышащих.

При всем том искусство – игра, поскольку оно остается искусством лишь до тех пор, пока мы помним, что в конце концов это всего лишь вымысел, что актеров на сцене не убивают, иными словами, пока ужас или отвращение не мешают нам верить, что мы, читатели или зрители, участвуем в искусной и захватывающей игре; как только равновесие нарушается, мы видим, что на сцене начинает разворачиваться нелепая мелодрама, а в книге – леденящее душу убийство, которому место скорее в газете.

Но поскольку во власти общей произошла между ними распря, что всяк хотел быть старшим, того ради, съехавшись в поле, всем дворянством после малого спора выбрали главным князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого да с ним Прокопия Липунова и Ивана Заруцкого, поскольку сии последние были люди, а особенно Липунов, острого ума, и в делах военных сколько храбры, столько искусны, и в войске имели великую любовь и почтение, а Заруцкого наиболее из опасения, чтоб, осердясь, не отъехал, оным почтили.

Их необрезанные сердца, может быть, еще и не то изобразят и велят за божество почитать: в Египте же и быка, и лук красноперый богом чтили; но только уже мы богам чуждым не поклонимся и жидово лицо за Спасов лик не примем, а даже изображения эти, сколь бы они ни были искусны, за студодейное невежество почитаем и отвращаемся от него, поелику есть отчее предание, что развлечение очес разоряет чистоту разума, яко водомет поврежденный погубляет воду».

Иоанн не хотел прибегнуть к оружию, ибо имел иное безопаснейшее средство погубить Тверского Князя: отправив юного сына, Андрея, к Новогородцам, чтобы прекратить раздор с ними, он спешил в Орду и взял с собою двух старших сыновей, Симеона и Иоанна, представил их величавому Узбеку как будущих надежных, ревностных слуг его рода; искусным образом льстил ему, сыпал дары и, совершенно овладев доверенностию Хана, мог уже смело приступить к главному делу, то есть к очернению Тверского Князя.

Сей манифест довершил действие прежних подметных грамот Лжедимитрия в Украйне, где не только сподвижники Хлопковы и слуги опальных Бояр, ненавистники Годунова – не только низкая чернь, но и многие люди воинские поверили Самозванцу, не узнавая беглого Диакона в союзнике Короля Сигизмунда, окруженном знатными Ляхами; в витязе ловком, искусном владеть мечем и конем; в Военачальнике бодром и бесстрашном: ибо Лжедимитрий был всегда впереди, презирал опасность, и взором спокойным искал, казалось, не врагов, а друзей в России.

Но — они таят дыханье И, отдавшись сладким грезам, Точно следуют душою За искусным виртуозом… Дело в том, что в это время Вдруг запел в кусту сирени Соловей пред темным замком, Вечер празднуя весенний; Он запел — и каждый вспомнил Соловья такого ж точно, Кто в Неаполе, кто в Праге, Кто над Рейном, в час урочный, Кто — таинственную маску, Блеск луны и блеск залива, Кто — трактиров швабских Гебу, Разливательницу пива… Словом — всем пришли на память