Цитаты со словом «десятский»

Один из десятских, русый и бледный, пугливо перекрестился.

Это было в то время, когда, перед судом, все еще «дополнялось следствие», и местный урядник употреблял десятского для каких-то действий по мултанскому делу.

Пристав открыл дверь из канцелярии в переднюю и крикнул десятскому: — Пускай по очереди!

Солдат вошел к Гавриле, который продолжал сводить счеты; десятский присел отдохнуть на крыльце.

На конце стола курил люльку один из сельских десятских, составлявших команду головы, сидевший из почтения к хозяину в свитке. „

Здесь в избе десятского на полатях со старухой сидела молодая, довольно красивая баба с ребенком на руках.

Нету, милай, десятского. —

Счастливо, вашскбродие, — не утерпел сказать солдат, и когда чиновник, вежливо раскланявшись с хозяевами и с солдатом, отделился от крыльца в сопровождении десятского, — прибавил: — Попал в кашу, нечего сказать. —

Из волости пошли в школу, вокруг которой было уже пусто и стояли только двое безличных десятских с яркими бляхами.

На мундире у городничего посажено было восемь пуговиц, девятая как оторвалась во время процессии при освящении храма назад тому два года, так до сих пор десятские не могут отыскать, хотя городничий при ежедневных рапортах, которые отдают ему квартальные надзиратели, всегда спрашивает, нашлась ли пуговица.

Говорит дядя Семен, Орешкин, бывший десятский, бывший лаковар, которого Закону Божьему не учили.

В одной из них, данной Колмогорским жителям в 1557 году, сказано, что Царь освобождает их от суда наместников с условием, чтобы они вносили в казну ежегодно по двадцати рублей с сохи, то есть, с шестидесяти четырех дворов; что головы Двинские для истребления воровства, разбоев, пьянства, ябеды, должны выбрать Сотских, Пятидесятников, Десятских, которые ответствуют за безопасность и благоустройство в их ведомствах; что ежели головы или народные судьи дерзнут употребить во зло доверенность сограждан, теснить людей, лихоимствовать, то будут казнены смертию; что всякие дела, обыскные и судные, записываются у них земскими Дьяками; что Двиняне вольны сменять судей, и в таком случае обязаны присылать новых в Москву, да целуют крест пред Дьяком Государевым в

С раннего утра передняя была полна аристократами Белого Поля; староста стоял впереди в синем кафтане и держал на огромном блюде страшной величины кулич, за которым он посылал десятского в уездный город; кулич этот издавал запах конопляного масла, готовый остановить всякое дерзновенное покушение на целость его; около него, по бортику блюда, лежали апельсины и куриные яйца; между красивыми и величавыми головами наших бородачей один только земский отличался костюмом и видом: он не только был обрит, но и порезан в нескольких местах, оттого что рука его (не знаю, от многого

Зимнинский, с женою Авдотьею Григорьевою, прапорщик Василий Кошкин, прапорщик Василий Зимнинский, с женою Мариамою Васильевою, майор Никифор Юрасов, прапорщик Семен Юрасов, с женою Татьяною Моисеевою, дворян два человека: один мужеского, а другой женского пола; князь Борис Дивеев, подпрапорщик Ефим Шукин, протоколиста Матвея Леонтьева мать Ирина, Данилы Куткина жена Анна Федорова, староста Тимофей Федотов, секунд-майора Андрея Кикина староста Федор Гаврилов, десятский Федор Агафонов, помещика Алексея Сеченова приказчик Захар Андреев, майора Ивана Протасьева приказчик Петр Васильев, помещика Петра Пазухина староста Андрей Алексеев, помещика Ивана Ананьина староста Федор Иванов.

Если бы вы могли, так же как я, походить во время царского проезда по линии крестьян, расставленных позади войск, вдоль всей железной дороги, и послушать, что говорят эти крестьяне: старосты, сотские, десятские, сгоняемые с соседних деревень и на холоду и в слякоти без вознаграждения со своим хлебом по нескольку дней дожидающиеся проезда, вы бы услыхали от самых настоящих представителей народа, простых крестьян, сплошь по всей линии речи, совершенно несогласные с любовью к самодержавию и его представителю.

А буде ж вы, посадские и уездных всяких чинов люди и сотские, и пятидесятские, и десятские, забыв страх Божий и не помня душ своих, учнете разбойников и татей и убойцев и ведунов и всяких воровских людей у себя держать и таить и понаровки им чинить; а после того те воры и ведуны в сыску будут мимо вас, и учнут на вас говорить, что вы их знали и воровство за ними ведали, и ведая то их воровство,

Мои нижегородские знакомые, хотя и водились с Ворониным, как с бывшим школьным товарищем и нынешним союзником, но «своим» его не считали, памятуя и его исправницкое прошлое, и десятского с природными физическими дарованиями, и то, что на земской службе он дебютировал под покровительством Андреева… Вообще это были отношения «тонкие», такие, при которых чувствуется, что могут встретиться всякие новые перевороты, и неизвестно еще, какая сторона этой «сложной натуры» определится, как коренная и настоящая.

Успенского: «Сейчас я приехал с судебно-медицинского вскрытия, бывшего в 10 верстах от Воскресенска ‹…› Встревоженная деревушка, понятые, десятский с бляшкой, баба-вдова, голосящая в 200 шагах от места вскрытия, и два мужика в роли кустодиев около трупа… Около молчащих кустодиев тухнет маленький костер… Стеречь труп днем и ночью до прибытия начальства — мужицкая, никем не оплачиваемая повинность…» (в тексте рассказа: «…два мужика, исполняющих одну из самых тяжелых и неприглядных крестьянских повинностей»).

И некий оглушительный голос, похожий на раскаты летнего грома, во время грозы, произнес: — Будешь ты, грешник Микола Безбатько, гореть в кипящем смоляном котле… Будешь гореть… Будешь кипеть… Тащите его, кидайте в смоляной котел… И вот уже его тащат: десятский Охрим и сторож при волостном правлении, хромой Макарка — взяли раба Божьего Миколу Безбатька и тащат, тащат по какому-то длинному темному подземелью, где пахнет сыростью и серой.

Он не знал, давно ли ушел десятский разыскивать переправы и перевозчиков, давно ли уехал ямщик, давно ли побелела равнина, ранее утопавшая в беспросветной темноте… не знал, сколько времени просидел он неподвижно, пока его заносило снегом… Но и теперь еще, поднявшись и пожимаясь от холода, он не столько боялся расшевелить и обсыпаться снегом, сколько старался сберечь в душе смутные, только что пробежавшие по ней ощущения и то, что

Если бы «она» могла его увидеть… теперь, в эту ночь, если бы он ей хоть приснился именно в эту минуту, и «она» увидела бы, что он не боится, что он бодр и уверен в себе, что его шаги тверды… И он бодро пошел опять навстречу десятскому, который успел разыскать избушку в 1/2 версты и забеспокоился долгим отсутствием порученного ему исправником молодого спутника.

Все эти четыре человека: Ковза-кузнец, дурак Памфил, Дербак десятский и захожий слесарь Ермолаич, тотчас после обеда, разделясь попарно, обошли все село и заглянули в каждую печь и залили сами во всяком доме всякую искорку; повторили строго-настрого всем и каждому, чтобы, боже упаси, никто не смел ни серинки вздуть, ни огнивом в кремень ударить, а наипаче трубки не курить.

Поэтому, извинившись перед нами за «беспокойство» и пожурив урядника за то, что он связал нам руки, чего в Корчевском уезде никогда не бывало, исправник в заключение очень мило пошутил, сказав нам: — Нынче мы, знаете, руководствуемся не столько законом, сколько заблуждениями… Затем, звякнув шпорами и пожелав, чтобы бог благословил наши начинания, он отрядил десятского, который и проводил нас на постоялый двор.

Должность полицейских урядников была введена высочайше утвержденным положением Комитета министров летом (9 июня) 1878 года «для усиления средств уездной полиции и в помощь становым приставам для исполнения полицейских обязанностей, а также для надзора за действиями сотских и десятских на местах и для их руководства» («Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате», 1878, № 37, 28 июня, стр.

Жалобы, тяжбы, следствия поступали в чети из областей, где судили и рядили наместники с своими тиунами и старостами, коим помогали сотские и десятские в уездах; из чети же, где заседали знаменитейшие государственные сановники, всякое важное дело уголовное, самое гражданское шло в боярскую думу, так что без царского утверждения никого не казнили, никого не лишали достояния.

Урядник, заседатель — в отдалении те, кто предписывает усиленные меры, — это одна сторона; другая — страдальцы, со скорбными взглядами, как у десятского Федота… Или эти воры… Устраните нужду, и вы устраните воровство — это он знал давно; но сколько раз ему приходилось видеть в Петербурге прекрасно одетых воров, в цилиндрах и пальмерстонах, не брезгующих убогим кошельком бедного мастерового.

Не жалея ни рук, ни спин, подгоняемые десятскими и, еще более, зорким взглядом царя, все эти изнуренные, цинготные, покрытые лишаями и сыпью строители великого города «бодро и весело», как сказано в регламенте работ, били в сваи, рысью тащили бревна, с грохотом сбрасывали их, пилили, накатывали; человек пятьдесят, стоя по пояс в воде, обтесывали торцы.

Ниже писарь простым человеческим языком сообщал, что оба пойманные вели себя ниже всякой критики: Шестихатка ворвался к арендатору еврею Зальману, перебил и переломал все его вещи, ранил ручкой от сковороды жену арендатора, а арендаторову сыну оторвал ухо; доставленный в волость, избил волостного старшину, выбил десятскому два зуба, а ему, писарю, пытался повредить передние конечности.

Батюшка обедни не начинает до приезда его в храм; волостной старшина совместно с писарем контракты для него сочиняют, коими закрепляют в пользу его степенства всю волость; а сотские и десятские все глаза проглядели, не покажется ли где Егор Иваныч, чтобы броситься вперед и разгонять на пути его чернядь.

При деле нужны были немалые распорядки, и потому Сухой Мартын, видя, что Ковза-кузнец уже с ног сбился, а в Памфилке-дурачке нет ему никакой помощи, взял себе еще двух положайников, десятского Дербака да захожего ружейного слесаря, который называл себя без имени Ермолаичем, – человека, всех удивлявшего своим досужеством.