Цитаты со словом «ввериться»

Княгиня — чопорная и хотя по-старинному, но все же воспитанная, часто, особенно сначала, тяготилась звенигородской вдовой, ее крикливым голосом, ее рыночными манерами, но вверялась ей больше и больше и с восхищением видела, что Марья Степановна значительно уменьшила и без того не очень важные расходы по дому.

Сокровище в моих руках будет моим вполне, а разделенное, — кто знает, — оно попадет в нечистые руки; слабоумный старик вверит его другому, и когда все сделаются богаты, то что будет значить мое богатство? —

Король Так, я тебе свое вверяю войско; Его вожди твою признают власть.

Негодовали на Б<ахметева>, что он мне деньги вверил, а не кому-нибудь другому, самые смелые утверждали, что это с его стороны была ошибка, что он действительно хотел отдать их не мне, а одному петербургскому кругу и что, не зная, как это сделать, отдал в Лондоне мне.

Вся трудность и вся мудрость царствования состоит в выборе мужей, которым вверяется исполнение воли царской и которые допускаются к доверенности государя.

Успокойся, Богдан, и если хочешь счастья, вверься мне.

Сродник его, мой убогий отец, его попеченьям В юности вверил меня, снарядив на войну; и доколе Был почтен Паламед, заседая с вождями в совете, Был и я не без имени, было и мне уваженье.

Уведомляя о сем царя, Мазепа был уверен, что Петр убедится наконец его доводами и вверит ему защиту Украины и наблюдения за внутренним ее спокойствием.

Без противоречий, без ропота, как будто машинально, исполнял он все прихоти Сары, которая все больше и больше вверялась ему.

Давно ли с зеленью радушной Передо мной стояло ты И я коре твоей послушной Вверял любимые мечты; Лишь год назад, два талисмана Светилися в тени твоей, И ниже замысла обмана Не скрылося в душе детей!

Пять воевод он над ними поставил, которым и вверил В войсках начальство, но сам он господствовал с властью державной Первым строем начальствовал пестродоспешный Менесфий, Сперхия сын, реки пресловутой, от Зевса ниспадшей: 175 Тайно его Полидора, прекрасная дочерь Пелея, С Сперхием бурным родила, жена, сочетавшаясь с богом; Но, по молве,

Пускай прилив его ласкает, В обман не вдастся инвалид: Свое бессилие он знает И притворяется, что спит; Никто ему не вверит боле Себя иль ноши дорогой; Он не годится – и на воле!

Извещенная ли некоторыми тайными доброжелателями или своим сердцем, она удвоила попечения о милом сыне; не расставалась с ним ни днем ни ночью; выходила из комнаты только в церковь; питала его из собственных рук, не вверяла ни злой мамке Волоховой, ни усердной кормилице Ирине Ждановой.

Не опасаяся насмешливых сетей, Быть может, избранный тобою Уже не вверится огню любви твоей, Не тронется её тоскою.

Вы, королева, здесь останьтесь; вам Вверяю пленницу.

Там услышишь ты и увидишь такие вещи, которые просветят тебя на твоем поприще и откроют сердца людей, которым ты вверяешь судьбу твою».

Ни новое жилище, ни новые лица — никакие перемены не смущали и не удивляли их; с трех слов они уже свыкались с характером тех, — чьим попечением вверяла их мать — за четыре рубля серебром в месяц.

Данков вверял Каютину весь хлеб, стоявший еще с осени непроданным, и сговорил к тому же нескольких соседних помещиков, обеспечив их своим поручительством.

Им сердце в чувствах даст отчет, У них попросит сожаленья; И пусть меня накажет тот, Кто изобрел мои мученья; Укор невежд, укор людей Души высокой не печалит; Пускай шумит волна морей, Утес гранитный не повалит; Его чело меж облаков, Он двух стихий жилец угрюмый, И, кроме бури да громов, Он никому не вверит думы… Не смейся над моей пророческой тоскою; Я знал: удар судьбы меня не обойдет; Я знал, что голова, любимая тобою, С твоей груди на плаху перейдет; Я говорил тебе: ни счастия, ни славы Мне в мире не найти; настанет час кровавый, И я паду, и хитрая вражда С улыбкой очернит мой недоцветший гений; И я погибну без следа Моих надежд,

Другой круг — тесный, есть тот, в котором он счастлив, любим и любит, где он имеет успех без всякого усилия, не прибегая к утонченному и коварному искусству; там его уединение, где он наслаждается жизнию, в труде безмятежном и полезном, где он беседует с самим собою, где он высокими чувствами и мыслями совершенствует душу свою, где он вверяет бумаге сокровище собственных мыслей и чувств для пользы современников, быть может и для пользы потомков; там его друзья, соединенные с ним одинакою деятельностию, сходством жребия, склонностей, дарований; их строгая разборчивость его образует, их благодетельное соревнование животворит в нем творческий пламень, в их искренней похвале его воздаяние и слава; там, наконец, его семейство.

Судья, раздражаясь все сильнее и сильнее, решил продолжать в том же тоне, надеясь нагнать страх на подсудимого и этим способом косвенно воздействовать на слушателей, напомнив им о должном уважении к суду: — Ах ты, разбойник, чудовище извращенности, так ты еще издеваешься над судьей Шатле, над сановником, коему вверена охрана порядка в Париже, над тем, на кого возложена обязанность расследовать преступления, карать за проступки и распутство, иметь надзор за всеми промыслами и не допускать никаких монополий, содержать в порядке мостовые, пресекать торговлю в разнос домашней и водяной птицей и дичью, следить за правильной мерою дров и других лесных материалов, очищать город от нечистот, а воздух — от заразных заболеваний, — одним

После чего рассказала она, и подъячий записал следующее: «Фортуна, которую в просторечии называют счастьем и приписывают ей раздачу человеческих судеб, по справкам своим нашла, что она не участвовала в перемене состояния некоторых людей, и которые винят её в полученной немилости напрасно; просит особей, коим вверено попечение о правосудии, рассмотреть, изыскать и решить следующие её вопросы: От чего обогащаются те, коим Государь ничего не жаловал, наследства не доставалось, приданого за женами они не брали и промыслов не имели, а были только у порученных должностей?

Якова Кириллыча будут наилучшим вступлением к его собственной речи, просил общество обратить на слова Якова Кириллыча все то внимание, какого заслуживают произносимые публично, глубоко обдуманные, строго возвышенные слова государственного деятеля, изучившего великий вопрос во всей широте и полноте, – и, смеет прибавить он, Рязанцев, – государственного деятеля, коротко знающего все сокровеннейшие предначертания правительства, – и, отваживается сказать он, Рязанцев, государственного деятеля – талантам которого вверено важное участие в развитии этих предначертаний, – он прибавляет это, не опасаясь быть обвинен в пристрастии к Якову Кириллычу, дружбою которого гордится.

Афина ему отвечала: «Странник, с великой охотой палаты, которых ты ищешь, Я укажу; там в соседстве живет мой отец беспорочный; Следуй за мною в глубоком молчанье; пойду впереди я; 30 Ты же на встречных людей не гляди и не делай вопросов Им: иноземцев не любит народ наш; он с ними не ласков; Люди радушного здесь гостелюбия вовсе не знают; Быстрым вверяя себя кораблям, пробегают бесстрашно Бездну морскую они, отворенную им Посейдоном; 35 Их корабли скоротечны, как легкие крылья иль мысли».

Выше по склону горы протянулись длинные кровли 170 Житниц; но все же тесны для обильных они урожаев: Будут сюда привозить все, что Африка знойная сжала, Все, что усердный взрастил калабриец и что апулиец, Все, что холмами дала леонтинская жатва насыпать, Все, что Гаргар браздам полей мигдонских вверяет, 175 Все, что Цереру в ночи молчаливыми плясками чтящий Спрятать мог Элевсин Аттический в дни Триптолема, От желудей отказались когда поколенья людские, Злак золотой получив, но век золотой потерявши.

На дворе было уже около двух часов ночи, что для уездного города, конечно, было весьма поздно, и Препотенский, плетяся, размышлял, каким способом ему благополучнее доставиться домой, то есть улизнуть ли потихоньку, чтоб его не заметил Ахилла, или, напротив, ввериться его великодушию, так как Варнава когда-то читал, что у черкесов на Кавказе иногда спасаются единственно тем, что вверяют себя великодушию врага, и теперь он почему-то склонялся к мысли судить об Ахилле по-черкесски.

Одним словом, все те разнообразные предметы управления, для заведывания которыми существуют в губернии и уезде различные уездные и губернские распорядительные, исполнительные и контролирующие учреждения — а над ними в столице центральные — все это в волости вверено единоличному, в большинстве случаев самостоятельному и бесконтрольному ведению писаря и старшины…», которые, как уже знаем, зачастую оказываются пьяницами, невеждами, ворами и даже революционными агитаторами… Я заснул собственно на заключительных словах статьи, где говорится, что на смену этим пьяницам, ворам и проч.

Им сердце в чувствах даст отчет, У них попросит сожаленья; И пусть меня накажет тот, Кто изобрел мои мученья; Укор невежд, укор людей Души высокой не печалит; Пускай шумит волна морей, Утес гранитный не повалит; Его чело меж облаков, Он двух стихий жилец угрюмый, И, кроме бури да громов, Он никому не вверит думы… Спеша на север из далека, Из теплых и чужих сторон, Тебе, Казбек, о страж востока, Принес я, странник, свой поклон.

Между тем профессор Миллер неоднократно жаловался на Тауберта в Профессорском собрании, что он всё историческое дело старается отдать Шлёцеру, вверил ему всю российскую библиотеку, так что Шлёцер выписывает и переписывает что хочет, на что писцов наймует, а одного-де и нарочно держит, о чём-де он не для чего другого так старается, как чтобы, выехав из России, не возвратиться, а изданием российских исторических известий там наживать себе похвалу и деньги.

Но когда она коснулась этой роковой минуты, в которую, увлеченная обманчивою мечтой, вверилась хищным объятиям мнимого друга — холодный пот обдал меня; ее страстная речь ручилась за ужасную истину и подтвердила мои слишком справедливые опасения: с той минуты Глафира сделалась незаконною супругой Вашиадана… Ее уверенность, что то был прежний друг ее, возвратившийся с того света, еще сильнее убедила меня в горькой истине; ибо до чего не могут довести слабую женщину заблуждения сердца и воображения?