Предложения со словом «футурист»

Новых сил можно ждать только со стороны футуристов и диких».

Тот звуковой материал, который как основу искусства предлагает Руссоло и который практически вводился композиторами-футуристами в их сочинения (правда, не в такой радикальной пропорции, какая предложена в трактате «Искусство шумов»), по своей ассоциативной нагрузке противоположен представлению, связанному с традиционым ориентиром на музыкальное «благозвучие».

Лежнев о двух футуристах, двух лефовцах (курсив наш. –

Если так, то могут слыть футуристами также и многие поэты прошлого: Державин, Ширинский-Шихматов, Семен Бобров, поздний Батюшков, Языков, Бенедиктов, Случевский, «вздорная» поэзия А.

Застала там Маяковского, Каменского и «футуриста жизни» Владимира Гольдшмидта.

Звал его к себе управляющим Студёнкин, звало семейство Антик, издатели, которых футуристы уговаривали открыть кинофабрику.

После критики Z. немедленно написал доклад о футуристах, в котором, во-первых, получилось все наоборот, а, во-вторых, подверглись разоблачению покойники и живые — особенно снабжавшие его материалом.

Но для Каменского иллюстрация лица была делом не новым, футуристы нередко выступали в таком виде, и у меня даже сохранилась фотография Каменского с цветочком на щеке.

Против команды футуристов надо было выставить команду собственную.

Честь футуристам, которые запретили писать женские окорока, писать портреты и гитары при лунном свете.

Пролетариат, — писал в ней Луначарский, — достаточно определенно отринул протянутую ему руку футуристов, потребовав, чтобы в ней был сколько-нибудь ценный дар.

Трудно сказать, стали бы эти художники немного футуристами, так как их творчество до 20 февраля 1909 г.

Основную задачу нового искусства футуристы видели в отказе от всех традиций, в разрыве с идеологией и этическими взглядами, выраженными в творчестве всех литературных предшественников.

Школьник, Георгий Якулов и футуристы: Давид Бурлюк, Василий Каменский, Владимир Маяковский.

Выступали акмеисты, потом кто-то из футуристов сказал про Короленко, что он пишет серо.

Однако существуют и фундаментальные различия между мечтами и достижениями футуристов в Италии в 1930-х и замыслами современных шефов-модернистов.

Чтобы все удалось, русским футуристам придется забыть такие понятия и выражения, как «невозможно», «этого не поймет мировая общественность», «это неполиткорректно».

Таким образом, стиль футуристов получил все шансы на то, чтобы стать стилем «литературы пролетариата».

Выступление на нем Бурлюка в своих основных положениях перекликается с обращением Петра Петровича к своим соседям-собратьям, дополненным мотивами стихотворения самого Каменского «Карнавал Аэрону (Андрею Белому)» («Эй Колумбы – Друзья-Открыватели // Футуристы Искусственных Солнц»): Легко, остро, парадоксально, убедительно лилась речь Бурлюка, отца российского футуризма, об идеях и задачах нашего движения. (

Нам кажется, что к этому перечню опрошенных следует добавить как минимум еще двух друзей-литераторов – поэта-футуриста Василия Васильевича Каменского (1884–1961) и писателя Льва Вениаминовича Никулина (1891–1967).

Первый всплеск «левого» искусства в Одессе связан в первую очередь с ЛЕФом – литературно-художественным объединением, костяк которого состоял в основном из футуристов (Николай Асеев, Василий Каменский, Сергей Третьяков и другие) и которое возглавил Владимир Маяковский.

Дядя понимал душу опального писателя-футуриста, поэта, романиста, теоретика и знатока литературы.

Разумеется, «Дымятся серым дымом домы» – это элемент, отбившийся от Андрея Белого и футуристов, и, разумеется, наше восприятие его совершенно фиктивно, так как во времена Державина он означал нечто другое или ничего не означал.

Ведь по сути Маяковский в спорах с наркомом был святее папы римского: там, где Луначарский отстаивал традицию, защищал право литераторов на собственную манеру и взгляд, Маяковский наскакивал на него с требованием преимуществ для футуристов, с несвоевременным и бессмысленным ниспровержением классической культуры, от которой и так мало что осталось, — словом, при всем своем вкусе и таланте толкал падающих.

Олимпов обожал творчество своего отца, а себя считал его последователем и в то же время самым первым в России футуристом, оспаривая пальму первенства у Игоря Северянина.

Так считали не только футурист Владимир Маяковский, но и декадент Дмитрий Мережковский с его проектами «нового христианства» и увлечением теософией и антропософией, и символист Александр Блок, призывавший «слушать музыку революции».

Член и один из идеологов литературно-художественного объединения футуристов «Гилея».

Но именно при чтении лирических мемуаров о «наидерзостнейшем футуристе» сложно отделаться от ощущения раздраженной прохладцы.

Устроители вечера, голуборожцы, протестовали, в публике слышались вопли негодования, и, как говорят, на сцену кидали стулья… У грузинских лефовцев было все — как положено у футуристов: «разрушали старые формы», экспериментировали со стихом, выпускали тощие книжицы, напичканные сумбуром, а журнал окрестили «жгучим» и в то же время «научным» именем «H2S04» (формула серной кислоты).

Молодой Маяковский затеял в «Бродячей собаке» скандал с символистами, акмеистами и прочими декадентами, оскорбил женщину, на него накинулись, он позвал на помощь дружков-футуристов, завязалась драка.