Цитаты со словом «сражаться»

Капитан, стоящий на шканцах, хладнокровно отдает команду, лицо у него бело, как мел, А невдалеке труп ребенка, который был прислужником в каюте, Мертвое лицо старика морехода с длинными седыми волосами и тщательно завитыми баками, Пламя, что, наперекор всем усилиям, по-прежнему пылает внизу и на палубе, Хриплые голоса двух или трех офицеров, еще способных сражаться, Бесформенные груды трупов и отдельные трупы, клочья мяса на мачтах и реях, Обрывки такелажа, повисшие снасти, легкое содрогание от ласки волн, Черные бесстрастные орудия, там и сям пороховые тюки, сильный запах, Редкие крупные звезды вверху, мерцающие молчаливо и скорбно, Легкие дуновения бриза, ароматы осоки и прибрежных полей, поручения, которые дают умирающие тем, кто остаются в живых, Свист ножа в руках

Знамя Так вот, я пою эту смерть и неистовых, Все сюда, да, всего я хочу, Я, бранное знамя, подобное видом мечу, Новый восторг, исступленный, И стремленья детей, этот лепет их, Со звуками мирной земли я солью, И с влажными всплесками моря, Корабли, что на море сражаются в дыме, И льдяность холодного дальнего Севера, С шелестеньями кедров и сосен, И дробь барабанов, и топот идущих солдат, И Юг, с его солнцем горячим, И белые гребни заливной волны Берегов Востока и Запада, И все что замкнуто меж ними, Водопады и реки бегущие, И горы, и поле, и поле, и лес, О, весь материк в его целости, Без забвенья

Мне представлялось, как многочисленная орда, под предводительством Русовым, очищала себе мечом путь к своей державе, как храбрые алане ополчились, не допуская ее пройти сквозь свои земли, и с каким мужеством сражались, но будучи побеждены, оказались принужденными заключить вечный союз, дать свободную дорогу и пропитание непобедимым русам; и потом видел я восшествие их в пределы нынешние земли русские и славянские и побеждающих старожительствовавших там народов финских, которые либо покорялись, либо оставляли места свои, спасаясь бегством в необитаемые страны к северу, востоку и югу, чтоб стать родоначальниками государств: черемисского, мордовского, чувашского, вотяцкого и

Потом пришла пора, когда Гомеровы «басни» одна за другою стали подкрепляться находками археологов: в 1870 году немец Генрих Шлиман нашел Трою, у стен которой сражались и умирали герои «Илиады»; спустя четыре года тот же Шлиман раскопал «обильные златом» Микены – город Агамемнона, вождя греческого воинства под Троей; в 1900 году англичанин Артур Эванс начал уникальные по богатству находок раскопки на Крите – «стоградном» острове, неоднократно упоминаемом Гомером; в 1939 году американец Блиджен и грек Курониотис разыскали древний Пилос – столицу Нестора, «сладкогласного витии пилосского», неутомимого подателя мудрых советов

Я не верю моим убеждениям и неспособен изменить им: я смешнее Дон Кихота: тот, по крайней мере, от души верил, что он рыцарь, что он сражается с великанами, а не мельницами, и что его безобразная и толстая Дульцинея – красавица; а я знаю, что я не рыцарь, а сумасшедший – и всё-таки рыцарствую; что я сражаюсь с мельницами – и всё-таки сражаюсь; что Дульцинея моя (жизнь) безобразна и гнусна, а всё-таки люблю ее, назло здравому смыслу и очевидности.

Елена «Илиады» – представительница греческой женщины: и боги и смертные иногда называют ее бесстыдною и презренною, но ей покровительствует сама Киприда и собственною рукою возводит ее на ложе Александра боговидного, позорно бежавшего с поля битвы; за нее сражаются цари и народы, гибнет Троя и пылает Илион – священная обитель царственного старца Приама… В пьесах, так превосходно переведенных Батюшковым из греческой антологии, можно видеть характер отношений любящихся, как, например, в этой эпиграмме: Свершилось: Никагор и пламенный Эрот За чашей вакховой Аглаю победили… О, радость!

Татев и Черкасский со многими из добрых воинов; остальные спаслися бегством в стан калужский и привели его в ужас, коим воспользовался Болотников: сделал вылазку и разогнал войско, еще многочисленное; все обратили тыл, кроме юного князя Скопина-Шуйского и витязя Истомы Пашкова, уже верного слуги царского: они упорным боем дали время малодушным бежать, спасая если не честь, то жизнь их; отступили, сражаясь, к Боровску, где несчастный Мстиславский и другие воеводы соединили рассеянные остатки войска, бросив пушки, обоз, запасы в добычу неприятелю.

Тут вступил в московскую коммунистическую организацию, зачислен был на «первые московские пехотные курсы», «вел работу по реорганизации кадетских корпусов», после чего был назначен комиссаром тамбовских командных курсов, сражался в рядах курсантов «против мамонтовских и антоновских банд, заслужив среди товарищей глубокое уважение, как стойкий и честный коммунист», и, наконец, демобилизованный в 23 году, получил назначение на должность директора волоколамской фабрики… «Как же случилось то, что совершил он в апреле нынешнего года и что привело его на скамью подсудимых в московский губсуд?»

Пламя, что, наперекор всем усилиям, попрежнему пылает внизу и на палубе, Хриплые голоса двух или трёх офицеров, ещё способных сражаться, Бесформенные груды мертвецов и мертвецы в одиночку, клочья мяса на мачтах и реях, Обрывки такелажа, повисшие снасти, лёгкое содрогание от ласки волн, Чёрные, бесстрастные орудия, там и сям пороховые тюки, сильный запах, Редкие крупные звёзды вверху, мерцающие молчаливо и скорбно, Лёгкие дуновения бриза, ароматы осоки и прибрежных полей, поручения, которое дают умирающие тем, что остаются в

Карсена уведомила меня, что она «имела все чувства во время своего окаменения, что трепетала о мне, когда я сражался с чудовищем, что терпела несносное мучение от огненных нетопырей, что избавлена от оного представшею к ней женщиною в белом одеянии, которую по описанию признал я за Добраду, что оная возвратила прежний вид всем ее подданным и уведомила ее, что очарование Сарагурово уничтожено мною, что жених ее избавился от своего мучительного превращения, и счастье их учинится невозмущаемым, ибо Сарагур погиб от

Но вот что всего драгоценнее: Руслан наезжает в поле на побитую рать, видит богатырскую голову, под которою лежит меч-кладенец; голова с ним разглагольствует, сражается… Живо помню, как все это, бывало, я слушал от няньки моей; теперь на старости сподобился вновь то же услышать от поэтов нынешнего времени… Для большей точности или чтобы лучше выразить всю прелесть старинного нашего песнословия, поэт и в выражениях уподобился Ерусланову рассказчику, например: …шутите вы со мною — Всех удавлю вас бородою!

Теперь ты коснулся его, и пойдет он Дальней дорогой, туда, где Хумбаба, В бою неведомом будет сражаться, Путем неведомым будет ехать, 15 Пока он ходит, и назад не вернулся, Пока не достигнет кедрового леса, Пока не сражен им свирепый Хумбаба, И все, что есть злого, что ты ненавидишь, не изгнал он из мира, — В день, когда ты ему знаменье явишь, 20 Пусть, тебя не страшась, тебе Айа — невеста напомнит, Чтобы ты поручал его стражам ночи В час

Светись, светись, далекая звезда, Чтоб я в ночи встречал тебя всегда; Твой слабый луч, сражаясь с темнотой, Несет мечты душе моей больной; Она к тебе летает высоко; И груди сей свободно и легко… Я видел взгляд, исполненный огня (Уж он давно закрылся для меня), Но как к тебе к нему еще лечу; И хоть нельзя, — смотреть его хочу… Я видал иногда, как ночная звезда В зеркальном заливе блестит; Как трепещет в струях, и серебряный прах

Да они готовы схватиться с любым, не то что два брата-многоборца из Акарнании: те умеют d сражаться лишь телом; эти же, во-первых, весьма искусны в телесной борьбе и всех побеждают в сражении – ведь они прекрасно умеют сражаться в тяжелом вооружении 272 и могут научить этому за плату других; к тому же они самые сильные в судебных сражениях и спорах и лучше всех могут научить других произносить и писать судебные речи.

До самой смерти Дануси жил он в страшном напряжении, когда все силы его были приподняты: ездил чуть не на край света, сражался, отбивал жену, пробирался через дикие леса — и вдруг все это кончилось, точно кто мечом отсек, и осталось только сознание, что все это было ни к чему, что все труды были напрасны, и что хоть они миновали, но вместе с ними миновала часть жизни, исчезла надежда, счастье, погибла любовь, и не осталось ничего.

Автор героического эпоса греков не питает ненависти к троянцам, бесспорным виновникам несправедливой войны (ведь это их царевич Парис нанес обиду людям и оскорбил божеский закон, похитив Елену, супругу своего гостеприимца, спартанского царя Менелая); скажем более – он уважает их, он им сочувствует, потому что и у них нет иного выбора, как сражаться, защищая свой город, жен, детей и собственную жизнь, и потому, что они сражаются мужественно, хотя ахейцы и сильнее и многочисленнее.

Одни работали, другие воевали, до Андрии, или Эндрена, и Теплых вод, не встречая важного сопротивления; пленили людей в селениях, брали хлеб, отгоняли табуны и стада, но боялись недостатка в съестных припасах: для того в глубокую осень Бутурлин послал тысяч пять воинов зимовать в Астрахань; к счастию, они шли бережно: ибо сыновья Шавкаловы и Кумыки ждали их в пустынях, напали смело, сражались мужественно, целый день, а ночью бежали, оставив на месте 3000 убитых.

Эти добровольные жертвы и приношения народные для православных славян, эти жертвы старообрядцев, посылающих от обществ своих санитарные отряды, эти жертвы артельных рабочих из последних грошей или целыми деревнями, по мирским приговорам, жертвы, наконец, солдат и матросов из их жалованья, наконец – русские люди всех сословий, едущие сражаться за угнетенных православных братьев, проливать за них кровь, – нет, это нечто уже обозначившееся и нельзя сказать чтоб пассивное, нечто, с чем нельзя не считаться.

Гектор могучей рукой за корму корабля ухватился; Легкий, прекрасный корабль сей отважного Протесилая 705 В Трою принес, но в отечество вновь не повез ратоводца: Окрест сего корабля и ахейцы смесясь и трояне, В свалке ужасной сражалися врукопашь; боле не ждали Издали стрел поражающих, или метательных копий: Друг против друга стоящие, равным горящие духом, 710 Бились секирами тяжкими, взад и вперед с лезвиями, Бились мечами и копьями, острыми сверху и снизу.

Многие были так дики, что, не ведая употребления железа, сражались копьями с наконечниками из рыбьей кости, смоченными смертоносным ядом, который делал их опаснее железа: достаточно было одного укола этих страшных игл, чтобы человек умер медленной смертью в невыразимых муках; вместо лат покрыты они были с головы до ног тонкими роговыми слоями из лошадиных копыт, крепко пришитыми к льняной ткани; в таком уборе казались эти неведомые дикари странными чудовищами, покрытыми птичьими

Мстиславский, с главным войском обступив Калугу, стрелял из тяжелых пушек, делал примет к укреплениям, издали вел к ним деревянную гору и хотел зажечь ее вместе с тыном острога: но Болотников подкопом взорвал сию гору; не знал и не давал успокоения осаждающим; сражался день и ночь; не жалел людей, ни себя; обливался кровию в битвах непрестанных и выходил из оных победителем, доказывая, что ожесточение злодейства может иногда уподобляться геройству добродетели.

Он идет на битву с Тугариным переодевшись, под чужим видом; завидя врага, он едва жив идет (разумеется, от трусости); на возглас Тугарина прикидывается глухим, – иногда тот подходит к нему ближе, чтоб говорить с ним, а не сражаться, – он вдруг хватает его по голове шелепугою в тридцать пуд; Тугарин предлагает ему побрататься, но не на таковского напал: Алеша не дастся в обман по великодушию рыцарскому – «втапоры Алеша врагу не веровал».

На рассвете шведы выступили из своего лагеря и бросились на русские шанцы, во многих местах ещё не конченные; царь ободрил воинов речью, в которой сказал нам, чтоб мы помнили, что сражаемся не за Петра, но за государство, Богом Петру вручённое, за род свой, за отечество, за православную нашу веру и церковь и что мы не должны смущаться славою неприятеля, будто бы непобедимого, которого мы сами уже неоднократно поражали.

Не мог спасти ты, Ты убоялся, не мог сражаться, Ты лишь [………………………… ………………………………] 31 Он ко мне прикоснулся, превратил меня в птаху, Крылья, как птичьи, надел мне на плечи: Взглянул и увел меня в дом мрака, жилище Иркаллы, В дом, откуда вошедший никогда не выходит, 35 В путь, по которому не выйти обратно, В дом, где живущие лишаются света, Где их пища — прах и еда их — глина, А одеты, как птицы, —

И здесь, где пенистые волны от начала мира сражаются с гранитными утесами, – и здесь десница твоя напечатлела живые знаки творческой любви и благости, и здесь в час утра розы цветут на лазоревом небе, и здесь нежные зефиры дышат ароматами, и здесь зеленые ковры расстилаются, как мягкий бархат, под ногами человека, и здесь поют птички – поют весело для веселого, печально для печального, приятно для всякого, и здесь скорбящее сердце в

Не видать вам больше рыцарей, как те, что сражались при Фонтенуа и сначала приветствовали противника, а затем лишь убивали его; не видать вам воинов, подобных тем, что шли на штурм Лериды в шелковых чулках, не видать вам таких битв, где плюмажи кавалеристов проносились словно метеоры; вы пропащий народ, вы еще испытаете самое страшное из бедствий — иноземное владычество; если Аларих Второй воскреснет, он не встретит достойного противника в лице Хлодвига;

Ведь я принадлежу Франции, подумалось мне, за нее сражались все мои предки, и не один сложил за нее голову; мой голос, мои глаза, слезы, которых я не мог сейчас сдержать, весь я с головы до пят — детище французской земли и вскормлен матерью-француженкой; меня ласкали и лелеяли дочери Франции, самые прекрасные на свете, рожденные под самой несчастливою звездой, и я воевал и одерживал победы плечом к плечу с ее

Саблик знал песни о них: о великих разбойниках Новобильских, о Войтеке Мальце, тоже из Бялки, который столетним стариком плясал вприсядку и ходил красть волов под Мурань на Спиж; о великих охотниках, которые в лесу связывали медведям ремнями лапы и на плечах приносили их с гор в долины; о смелых мужиках, которые победоносно сражались с царем змей и его полчищами, с татарами и закованными в латы рыцарями, похищавшими девушек.

Он предупреждал также, чтобы (как поручил ему заявить его величество король) «никто не придавал значения никаким указам, хотя бы они были с печатью и за подписью его величества короля, — ибо последний принужден их выдать из опасения перед шляхтой»… Он объявлял поход на Краков и велел собираться п Чорштын, «под свое крыло», приказывая не трогать костелов, «ибо мы будем сражаться во имя бога и за тяжко обиженный народ.

С каким удовольствием он работал над фантастическим романом о похождениях дьявола в Москве или над столь же фантастической пьесой «Блаженство»… Но приходилось делать то, что предлагали… Наступил наконец момент в биографии Булгакова, когда ему все надоело, он устал сражаться с театрами, кинорежиссерами, доказывать, убеждать в своей правоте, он отказался делать поправки «Пушкина», по требованию театра Вахтангова, отказался продолжать работу над «Виндзорскими проказницами», считая, что претензии Горчакова вздорные.