Цитаты со словом «погонный»

На левом окне была нарисована цветная дамская шляпа с золотыми словами «Шик паризьен», а за стеклом правого окна большущий плакат желтого картона с нарисованными двумя скрещенными севастопольскими пушками, как на погонах у артиллеристов, и надписью сверху: «Героем можешь ты не быть, но добровольцем быть обязан».

Кроме того, произошло второе и неожиданное препятствие: коробка со вложенными в нее револьверами, погонами Николки и Алексея, шевроном и карточкой наследника Алексея, коробка, выложенная внутри слоем парафиновой бумаги и снаружи по всем швам облепленная липкими полосами электрической изоляции, не пролезала в форточку.

Ван-Гехт видел все это, и, хотя им все более овладевало нетерпение в ожидании желанного миллиона, он радовался, зная, что в мире предпринимателей так уж заведено: когда речь идет о каком-нибудь важном деле, оно прежде всего обнюхивается и ощупывается со всех сторон, никто никому не доверяет, все боятся друг друга, и хотя в погоне за прибылью каждый рад опередить своих собратьев, а если возможно, то и свалить еще того или другого «собрата», каждый старается ни в чем не подать вида другим, хотя, быть может, его и сжигает внутри всепожирающая лихорадка.

Дамы-патронессы хлопотали над ящиками с подарками, распределяя иконки, крестики, кисеты с табаком и мешочки с монпансье; заведующие хозяйством, вооруженные необычайно воинственно, суетились у кассы; санитары тащили куда-то складные носилки усовершенствованного образца, которые очень хорошо раскладывались здесь, в коридорах, и слишком быстро ломались на фронте; надушенные, завитые и напудренные сестры милосердия бегали, сопровождаемые служащими общественных организаций в необыкновенно блестящих погонах с едва заметным красным крестиком на них; важно и степенно стояли персидские купцы, оптовые поставщики риса и кишмиша, — городской голова был председателем кавказского отделения союза городов.

У дьякона, несмотря на его худобу, было больше тепла, чем у печки, а что делалось вокруг него, он видел и так: видел, как нервно на остановках ходил высокий, как редко люди бывают высоки, чиновник в новой серой шинели с погонами Союза Городов или Главного Интендантства… подошел высокий человек на одной остановке к паровозу вприпрыжку, почти на самом свету сунулся в тендер, что-то шепнул машинисту в самое ухо, а тот прикрыл шапкой рога и руки к нему протянул и растопырил!

Отец шутлива рассказывал о встрече с Жегловым и при этом как-то бравировал молодостью, точно опасался, что именно дочь, погонит его со службы за старость «Человека нельзя тесёмкой, не пиджак…» — обмолвился он кстати, хотя тут же прибавил, что на одно свершение его ещё хватит, а там — без проволочки на слом, в домну… Сузанна играла ложечкой, не зная, что надо говорить в таком случае, но в эту минуту вернулась мать, молча разделась и прошла на кухню; оба были рады этой

Именно создание таких миров представлялось Дориану Грею главной целью или одной из главных целей жизни; и в погоне за ощущениями, новыми и упоительными, которые содержали бы в себе основной элемент романтики — необычайность, он часто увлекался идеями, заведомо чуждыми его натуре, поддаваясь их коварному влиянию, а затем, постигнув их сущность, насытив свою любознательность, отрекался от них с тем равнодушием, которое не только совместимо с пылким темпераментом, но, как утверждают некоторые современные психологи, часто является необходимым его условием.

Хотя я нрава от природы тихого, но нетерпение вновь увидеть места, где провел я лучшие свои годы, так сильно овладело мной, что я поминутно погонял моего ямщика, то обещая ему на водку, то угрожая побоями, и как удобнее было мне толкать его в спину, нежели вынимать и развязывать кошелек, то, признаюсь, раза три и ударил его, что отроду со мною не случалось, ибо сословие ямщиков, сам не знаю почему, для меня в особенности любезно.

Была ли тут виною нервная, впечатлительная натура, которая свела этих людей в лихорадочной погоне за золотом, или мясные консервы и полусырая пища, которую они наспех глотали, жалея время на то, чтобы как следует приготовить и прожевать ее, а быть может, они слишком часто заменяли еду виски и табаком, — странное физиологическое явление было налицо: все эти удалые искатели приключений, молодцы как на подбор, живя здоровой жизнью первобытных людей и проявляя все признаки свежести и силы,

Поздно ночью, когда всё уже кончилось, унтер-офицер Московского полка, спасаясь от погони конных разъездов и пробираясь по глухим, занесённым снежными сугробами задворкам, у Крюкова канала наткнулся в темноте на Голицына, уснувшего между поленницами дров, окоченевшего и полузамёрзшего; подумал, что мёртвый, хотел пройти мимо, но услышал слабый стон, наклонился, заглянул в лицо, при тусклом свете фонаря узнал одного из бывших на площади начальников и доложил о нём Вильгельму Карловичу

Точно наездник, искусно конями умеющий править, Выбрав из многих коней четырех подходящих по росту, 15-680 Рядом их всех зануздает и по полю в город погонит Людной дорогой большой, где мужчины и женщины, глядя, Будут ему удивляться, как он неустанно и ловко С лошади скачет на лошадь, меж тем как вперед они мчатся: Так Теламонид по палубам многих судов корабельных 15-685 Крупно и быстро шагал; до небес доходил его голос.

Но тщетны были и мольба, и зов, Когда внезапно там, на дальнем склоне, Раздался торопливый треск кустов И кто-то с ходу, словно от погони Спасаясь, бросился с размаху вплавь - И постепенно с плеском и сопеньем Стал приближаться, оказавшись въявь Не человеком, а большим оленем, Что встал из озера, в ручьях воды, Взошел на камни, мокрый и блестящий, И, оставляя темные следы, Вломился снова в лес - и скрылся в чаще.

Вообще, похороны — вещь серьезная, и ничто не должно нарушать их строгой величавости… Когда пьяный механик в кинематографе, демонстрируя похороны какой-нибудь знаменитости (я это видел однажды), начинает вертеть ручку аппарата шибче, чем нужно, получается зрелище совершенно непристойное: впереди радостно скачут священники, будто Максы Линдеры, убегающие от погони, за ними резвой рысью летят погребальные лошади, увлекая молниеносно мчащийся катафалк, а сзади стремительно несутся друзья покойного, будто опасаясь пропустить поминальный обед.

Как лев голодный, В тот час, когда, забыв Заграду затворить, беспечно пастухи Шумят на празднике ночном, Врывается в средину стада И из него сильнейшего быка Уносит, — рев услыша, пастухи Бегут за хищником; но он С добычею, погони не страшася, Медлительно идет в свой страшный лог, А пастухи назад приходят в горе, И вовсе их ночной расстроен праздник, — Так в замок грозный лев Рустем Прокрался пир расстроить турков.

Когда аскетическое стремление уйти от мирских искушений погонит русского отшельника в уединенье, в тесные затворы, дуплины, на языке староцерковного обихода, вслед за богомольцем в лесные непочатые землицы ворвутся зверогон и пчеловод, дружинник и купец; тогда впервые дрогнет и поредеет лесная трущоба на всем протяженье от Заволжья до Белого Озера, а христианское преданье наделит рожками русского лесовика и зачислит в разряд расхожих бесов, причиняющих самые непривлекательные пакости зазевавшейся православной

После этого ничто уже не казалось удивительным, и Голован свободно распоряжался событиями этого мира, с которыми дети свыкались, как свыкаешься, глядя в цветные стеклышки, с тем, что небо кажется красным, и деревья тоже, и красный кучер погоняет красную лошадь, причем красные колеса подымают красную пыль по дороге… У мамы был тогда большой козел, который всех убивал насмерть рогами, а мама водила его на ленточке, как собачонку.

Прежде всего примчались все охотники из Малетут-Ваала и из Гарафоса, одетые в львиные шкуры; они погоняли древками копий тощих маленьких коней с длинными гривами; за ними шли гетулы в панцирях из змеиной кожи; затем фарусийцы в высоких венцах из воска и древесной смолы; за ними следовали коны, макары, тиллабары; у каждого были в руках по два метательных копья и круглый щит из гиппопотамовой кожи.

Проглотили второпях обед и, погоняя дубинками, выводят на дорогу меня с лошадью — вьючную силу для предстоящей перевозки; утомленные многочисленными перевалами и кручами, к вечеру добираемся мы до какой-то пещеры; там на нас навьючивают множество всякой поклажи и, ни минуточки не дав передохнуть, тотчас гонят обратно, и так впопыхах торопятся, что я, осыпаемый бесчисленными ударами и толчками, свалился на камень, лежавший при дороге.

Улица горела, прерывалась темнотой, снова горела, разливалась блестящей черной площадью, — и снова женщина легким толчком каблука ступала на панель, — и Эрвин за ней, растерянный, бесплотный, опьяненный туманом огней, ночной прохладой, погоней… И опять он перегнал ее, и, опять оробев, не сразу повернул голову, и она прошла дальше, и он, отделившись от стены, понесся следом, держа шляпу в левой руке и взволнованно болтая правой.

Он был так озадачен, что несколько раз, вдруг, несмотря ни на что окружающее, проникнутый вполне идеей своего недавнего страшного падения, останавливался неподвижно, как столб, посреди тротуара; в это мгновение он умирал, исчезал; потом вдруг срывался как бешеный с места и бежал, бежал без оглядки, как будто спасаясь от чьей-то погони, от какого-то еще более ужасного бедствия… Действительно, положение было ужасное!

Бежит и битою дорогою и местами, где следу ничьего нету; иногда день целый в горе, в пещере лежит, прячется; иногда на дереве сидит, высматривая, нет ли погони, или какой опасности, или высматривая себе путь вперед; не ест, не пьет, не спит… Вот как сестрица меньшая, неженка, всплеснула руками три раза, услышавши про эти три напасти; не ест, не пьет, не спит!

Генерал, поднявшийся было познакомиться с ещё одним своим однофамильцем, отошёл первым, и тут бросилось ему в глаза, как высокий артиллерист, стоя поодаль, усмехается и качает головой; и тем обидней показалась такая усмешка генералу, что парень на полторы головы возвышался над прочими, видимых признаков ранений или нашивок на погонах не имел, был с красивым, чуть матовым лицом и, видимо, смертной силы. —

Эта дала ему своего коня об четырех крыльях и приказала: «Смотри, в этом саду живет наша тетка, страшная ведьма; коли подъедешь к саду, не жалей моего коня, погоняй хорошенько, чтоб он сразу перелетел через стену; а если он зацепит за стену – на стене наведены струны с колокольчиками, струны заструнят, колокольчики зазвенят, она проснется, и ты от нее тогда не уедешь!

Один только козак, Максим Голодуха, вырвался дорогою из татарских рук, заколол мирзу, отвязал у него мешок с цехинами и на татарском коне, в татарской одежде полтора дни и две ночи уходил от погони, загнал на смерть коня, пересел дорогою на другого, загнал и того, и уже на третьем приехал в запорожский табор, разведав на дороге, что запорожцы были под Дубном.

И хотя в переводе очень бойко звучит незабвенная сентенция Офелии, издавна ставшая у англичан поговоркой: Подарок нам не мил, Когда разлюбит тот, кто подарил, – но для читателя и эта сентенция сопряжена с немаловажными убытками, так как переводчик в погоне за краткостью речи выбросил указание на то, что такое отношение к подаркам свойственно лишь возвышенной, благородной душе (to the noble mind).

Она терпеливо ждала, что теперь-то он и догадается сказать ей, как немыслимо ему существованье без нее, а она сразу согласится, прежде чем Вихров успеет договорить до конца, и тогда они даже поспеют к послеобеденному чаю, и можно будет надеть уютные, стоптанные Таискины валенки, и впервые она проведет ночь без сновидений, составленных из погонь, шорохов за спиной и допросов. —

Почему он, доктор, человек самой мирной профессии, должен куда-то уезжать из своего дома, ставшего таким привычным и родным, уезжать Бог знает куда в поисках неизвестно чего… Его не влекут приключения в духе Фенимора Купера, а тем более в духе Шерлока Холмса, его не интересуют выстрелы, погони, рукопашные схватки… «Моя любовь — зеленая лампа и книги в моем кабинете».

Извозчик, худозадый, с плоской спиной, сидел криво и, по-своему погоняя лошадь, то делал вид, что вытаскивает из голенища кнут, то мягко взмахивал рукой, точно кого подзывая, и тогда санки дергались и в Путином ранце постукивал пенал, и все это было как-то ужасно томительно и тревожно, — и большие, неровные, наскоро слепленные снежинки падали на плешивую полость.

И обратили бы еще они свое внимание на то, что тихая пустота улицы обрывается как раз у каменного старинного дома, обрывается с обеих сторон аккуратно, как по линейке, там, где на серых солнечных плитах шевелятся белые, строгие солдатские рубашки с красными погонами и, падая гулким эхом от веселых, солнечных стен, бухают торопливо и резко ружейные выстрелы.

Кто же в черствости сердца своего, ни Богу, ни людям не угождая, не возможет полюбить Сына Человеческого, бичом того погонят к любови той, и не войдет в нее, не узнавая дороги, и бич его будет истязать, но не узнает он путей той любви, и отгонять его от великого света, где не будет более различий между людьми.