Предложения со словом «писатель»

А вот господин писатель, не в обиду ему будет сказано… Не верю я вам, господин писатель, не верю и никогда не поверю.

Необычайно чуткий ко всему злободневному и сиюминутному, умеющий схватывать жизнь в ее прекрасных мгновениях, Тургенев владел одновременно родовой особенностью любого русского писателя-классика – редчайшим чувством свободы от всего временного, конечного, личного и эгоистического, от всего субъективно-пристрастного, заменяющего остроту зрения, широту взгляда, полноту художественного восприятия.

Эпический размах и трагизм изображаемых событий определяют стилистику повести, в которой реалистичность соединяется с патетикой и фольклорными принципами повествования: сражения современной войны писатель сравнивает с древними битвами, стихии природы уподобляются человеку, многие описания овеяны духом народных сказаний.

Хотя временами, чувствуя неуверенность при чтении аккуратно переписанных Софьей страниц своего романа, он восклицал: «Мне кажется все это скверно», — писатель тем не менее продолжал настойчиво изучать историю России начала девятнадцатого века и жадно ловил каждый новый факт.

Он был уверен, что со временем у нас будет много по-настоящему хороших писателей и вместе с их появлением возникнет небывалая в мире по уровню художественности советская литература.

Павленко, который первым из деятелей общесоюзного масштаба заметил Стальского и стал пропагандировать его творчество (по-видимому, по его именно инициативе Стальский был приглашен в 1934 году на Всесоюзный съезд писателей), настаивал: «Огромное значение будет иметь книга Эффенди Капиева при изучении личности Сулеймана Стальского, хотя, повторяем, сам автор не настаивал в предисловии, чтобы его работа воспринималась биографически точно». —

А заодно и с «заповедями» радиопьесы: режиссер требует от писателя логически ясной «ладной и складной» истории, тот вроде бы идет на уступки, но подсовывает историю в высшей степени запутанную и парадоксальную, с финалом, заставляющим усомниться в существовании «высшего суда» вне самого человека.

Несколько месяцев тому назад, глубоко опечаленный смертью Горького, и узнав о том, что в рукописном наследии великого писателя есть критический отзыв о его романе «Как закалялась сталь», Островский писал друзьям: «Как бы ни была сурова критика великого учителя, для меня его отзыв очень дорог и необходим для дальнейшего движения вперед». «

Глубокую и верную характеристику Александр Николаевич дал и Ермаку Тимофеевичу: Урал, как и Сибирь, оставившие самые сильные впечатления у революционера-писателя, дали ему благодатный материал для размышлений над историей, над развитием экономики хозяйства, культуры этих отдаленных окраин государства Российского.

Открывая презентацию, Чрезвычайный и Полномочный Посол Казахстана в России Марат Тажин подчеркнул, что инициатива посольства об организации творческих контактов писателей двух стран обусловлена важностью идей Президента Казахстана Нурсултана Назарбаева о диалоге культур в современном мире.

Мы заинтересованы в том, чтобы жители нашего города узнавали имена современных писателей Тарасова, и если проект будет удачным, то в будущем планируется публикация не только коротких произведений, но и повестей и даже романов.

К сожалению, чтобы добыть это лекарство, писатели должны вести жизнь, которую они описывают и которая им со временем, особенно в известном возрасте, чертовски надоедает.

Литературные лектории, книжные музеи, залы книги и небольшие книжные уголки, самодеятельные театры, галереи портретов писателей и экспозиции рисунков героев литературных произведений, книжные выставки по предметам или просто на различные темы о книгах, походы по памятным местам — сколько разнообразных направлений можно приметить в жизни юных книголюбов!

Союза Советов доказал, что нет такого препятствия, которое он не может преодолеть, нет задачи, которую он не в силах решить, нет цели, которую он не в состоянии достичь… — предвидения научного социализма все более широко и глубоко реализуются деятельностью партии…» Волновала писателя тема труда, воспитания в человеке любви к работе, органической потребности трудиться: «Все в мире создано и создается трудом, — это известно, это понятно, это особенно хорошо должен чувствовать рабочий… В Стране Советов цель труда — снабдить все население страны всеми продуктами труда

Рыжая пыль и мелкие осколки кирпичей сыпались на лестничную площадку до тех пор, пока писателю наконец-то не удалось засунуть в дыру руку. –

В этом зале 31 октября 1958 года под председательством Константина Симонова и Сергея Смирнова состоялось «расширенное» собрание московских писателей, на котором обсуждалось «нелояльное поведение» великого поэта двадцатого века, Бориса Леонидовича Пастернака, будущего лауреата Нобелевской премии.

Доверяя Айни, как летописцу своей страны, все же мы должны сказать, что эта «перекличка палачей» несколько условна и схематична, но вместе с тем такой прием позволил писателю с непреложной достоверностью показать и беззащитность народа, его бесправие, и беззаконие, и произвол, царившие в стране… В первые годы революции в издательстве и госаппарате встречались случайные люди и даже враги революции, в результате чего эта повесть увидела свет почти через

Батлер Сэмюэл (1835–1902) – английский писатель, философ, теолог, музыкант и художник.

Пропавшая шапка Мережковского Главный литературный итог десяти лет провинциальной службы Тетерникова — роман «Тяжелые сны», над которым писатель работал с 1883 по 1894 год и потом еще, переехав в Петербург, вынужден был его дорабатывать, чтобы обойти цензурные условия и учесть замечания журнальной редакции.

Ведь читающая Россия — это совсем не одно и то же, что угоднически поддакивающая своему шефу Московская писательская организация, куда порядочные писатели уже давно стараются и не заглядывать, чтоб не видеть царящего там нравственного разложения.

В наши дни во всех крупных государствах не только промышленники и финансисты, но и в значительном количестве мелкие торговцы, мелкие буржуа, а также врачи, адвокаты, писатели, художники — и даже рабочие — убеждены, что для успешной деятельности им важно принадлежать к сильному, внушающему страх другим народам историческому сообществу людей.

Именно так были встречены в свое время воспоминания бывшего неграмотного раба Джеймса Пеннингтона «Кузнец–беглец» — история его двадцатилетнего рабства, побега и того, как он стал педагогом и писателем; мемуары Льюиса Кларка, который одно время жил в доме Бичер–Стоу и рассказывал ей о себе; или, скажем, автобиографическое произведение «Жизнь и времена Фредерика Дугласа» — выдающегося негритянского прогрессивного деятеля, прекрасного оратора и публициста.

Когда основные произведения Писемского стали уже достоянием читателя, близкий друг его Борис Алмазов отмечал, оценивая итоги 25-летней литературной деятельности писателя: "Говоря о влияниях, которые отразились на нашем юбиляре, я должен упомянуть об одном обстоятельстве, которое сильно подействовало на развитие его таланта.

Забыл в волшебном мире грез, где счастливо жили герои его сказок и где так часто любил бывать и он сам… И теперь, ощутив вдохновенье, вихрем летевшее по орбите короткого зимнего дня, писатель не мог упустить его снова… Многие считали привычку носить в кармане обычный блокнот, в пружине которого жила тонкая шариковая ручка, старомодной.

Спросите, покажут, как пройти, сказал Тихомиров писателю и тоже поднялся, Писатель и Анна остались за столом вдвоём.

По всем остальным вопросам, которые задавал Мальро Горькому и которые касались свободы искусства и личности, а также оценки произведений таких писателей, как Достоевский и Джойс, Горький и Мальро оказались почти на противоположных позициях.

Ходили, впрочем, и другие: уехать ему не дадут, потому что время такое – пролетарские писатели нужны здесь, а не где-то за границей, где они общаются черт знает с кем. –

Но знаю, что, взглянув на это могучее тело, плотно и тепло одетое густым мхом леса, невольно скажешь себе только одно: За Екатеринбургом писатель скажет: «Все это прямо наше, российское, — но в то же время есть во всем этом что-то и новое, чего сразу решительно не поймешь и не сообразишь… Эти мысли будут занимать Успенского всю дорогу, ими он будет делиться с путником

Стихи читал те же, что и на других вечерах в это время, самые что ни есть публицистически острые, - «Сергею Есенину», «Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому», «Пиво и социализм», «За что боролись», «Канцелярские привычки» и другие.

События благоприятствовали: летом 1957 года в Париж почти друг за другом прибыли Василий Ажаев, тогда главред журнала «Советская литература» и член правления Союза писателей, и Лев Никулин, в те годы часто приезжавший в Париж для переговоров с Верой Николаевной Буниной о передаче архива ее мужа на Родину.