Цитаты со словом «дафнии»

Бог, слегка наклоняясь, творил из чаши возлияние Матери Земле с мольбой о том, чтобы она возвратила ему Дафну.

Аполлон станет опять безгласным идолом, Дафной – деревом, оплакиваемым в басне, – и порастут могильною травой низвергнутые храмы.

Конечно, не в Дафне, конечно, не в Хлое, которые вместе с вами могут только горевать, тайно или явно, – горевать и крушиться, желая и не находя того, чего вы сами ищете и не находите в хладной дружбе, но что найдете – или в противном случае вся жизнь ваша будет беспокойным, тяжелым сном, – найдете в тени миртовой беседки, где сидит теперь в унынии, в тоске милый юноша

С тех пор Аполлон больше всех деревьев любит Дафну, и гордой зеленью лавра, непроницаемой для лучей солнца и все-таки вечно ими ласкаемой, обвивает лиру и кудри свои; Феб посещает место превращения Дафны, густую рощу лавров в долине Оронта, и грустит и вдыхает благовоние темной листвы согретой, но не побежденной солнцем, таинственной и печальной даже в самый яркий день.

Потом пробежал глазами несколько строк, бормоча про себя, и вдруг начал читать опять вслух: – «Вы только можете поверить, с какою любовью обнял я эту прелестную Дафну, доселе убегавшую от моих поисков, – вы только, потому что ваше сердце бьется, как и мое, при виде этих прекрасных творений… И что ж?

У Дафны златом кудри вьются, В очах две звездочки смеются, От ручки веет белоснежной Теплом и нежностью нездешней, К ее челу летят Хариты, Румяней роз ее ланиты, Уста алей и слаще вишен, А дивный голос так возвышен, Что движет сферы неба песней: На свете Дафны нет прелестней.

Виновен я: на балах городских, Среди толпы, весельем оживлённой, При гуле струн, в безумном вальсе мча То Делию, то Дафну, то Лилету И всем троим готовый сгоряча Произнести по страстному обету, Касаяся душистых их кудрей Лицом моим, объемля жадной дланью Их стройный стан, – так!

Отказаться от этого суетного желания Нефора не согласилась бы ни за что на свете, так как вся Антиохия знала ее за самую изящную красавицу, которая своею роскошью и увлекательностью затмевала собою всех иных прекрасных женщин, блиставших красой и нарядами на празднествах в роще Дафны.

И, уж конечно, они не подозревают о Дафне, что скрывается под грубой оболочкой, об искрящейся и необузданной мечте Беклина, о грубом героизме Годлера, о ясном восприятии и здоровой непосредственности Готфрида Келера, о сохранившихся поныне традициях народных праздников и о весенних соках, которыми наливаются леса.

Беги, когда ты хочешь; мы изменим Природой установленный порядок – И побежит от Дафны Аполлон, Голубка устремится за грифоном, И даже лань смиренная – и та Удвоит бег, чтобы настигнуть тигра… Но тщетны все усилья, если слабость Преследует, а твердость убегает!

Прибавим, что миф о Дафне естественно перенесен на Аполлона, потому что Дионис мыслится здесь как солнечный бог (как «белоконный», Левкипп, а не «черноконный», Арейон, Меланипп), сообразно с солнечной природой лавра, изгоняющего духов подземного царства .

Пленён ли Хлоей, Дафной ты, Возьми Тибуллову цевницу, Воспой победы красоты, Воспой души своей царицу; Когда же любишь стук мечей, С высокой музою Омира Пускай поёт вражды царей Твоя воинственная лира.

Казалось, Феб навеки побледнел от неутешной скорби о Дафне, которая под самыми жгучими лобзаниями бога оставалась все такою же темною и непроницаемою, все так же хранила под ветвями своими ночную прохладу и тень.

Вдоль берега мы подымались к пристани Дафни, проходя мимо ущелий и холмов, мимо монастырей, то гнездящихся уютно, в складках местности, то, как Симонопетр, воздымающихся на головокружительной скале*, прямо сливаясь с нею, увенчивая. –

И несмотря на седые полосы туманов, дождей в горах, на холодный ветер, волны, мы на Дафни благополучно спустились в лодки, танцевавшие вокруг, и через несколько минут были на пристани.

Раз…б я б…ди вас Парнасски, И Феба раз…бену мать, Х…й вялый коего без тряски Не мог уж и на Дафну встать!

Когда великий Юлиан, которого христиане называют Отступником за то, что он восстановил древние верования, был в Антиохии, его узнала моя мать, жрица Аполлона, из Дафны.

Иль Дафну, что в тернистой бродит чаще И кровью ноги, присягнешь, сочатся, И Аполлон глядит, до слез печален: Так кровь и слезы переданы ловко.

Сия листва Всё еще трепещет Дафны Трепетом… Супругом став мне, Клятву дав мне — даже в снах Чтить, осмелишься ли, прах, С небожителем тягаться?

И не его ли огнем горел Аполлон-словодержец, К Дафне любезной стремясь, а Вакх, индийский владыка, Ясное видя лицо диктейской возлюбленной девы?

Она обратилась с мольбою к матери своей Латоне, и та, чтобы избавить ее от объятий Солнца, превратила в лавровое дерево Дафну.

Не изменясь в подземном мире, И там на шаловливой лире Превозносить я буду вновь Покойной Дафне и Темире Неприхотливую любовь.

Любовались пятью спутниками Нептуна и с большим интересом наблюдали за сборкой карниза нового храма Дафны на Луне.

Вниз по течению Оронта, в сорока стадиях от Антиохии, была знаменитая роща Дафны, посвященная богу Аполлону.

Меркурий не успевал высказать всех накопившихся доносов: – В Дафне родился урод, – бормотал он, спеша и запинаясь. –

См., например, «Букет», диалог между «Ниной и Дафной», написанный Никола Жерменом Леонаром (1744–93).

Темиру» и «Дафну» часто упоминают французские аркадийцы (Грессе, Удар де ла Мотт и др.)

Но наш Монах Эол пред ней казался, Без отдыха за новой Дафной гнался. «

Служил я прежде Лизе скромной, Служил, как долгу гренадир, Как Дафне добренький сатир.

На Дафни путники иногда часами, а то и днями ждут парохода в Салоники.