Цитаты со словом «благодать»

Но вслед за тем говорится, что закон Моисеем дан, благодать же и истина Иисусом Христом, т.

Ты, о Боже, землю посещаешь, Глад ее и жажду утоляешь, Одаряешь туком многих благ, Хлебы щедрые приготовляешь, Ибо землю Ты устроил так, Что лишь Ты нам благодать являешь, Ссохшиеся глыбы разрыхляешь, Благодатной влагой окропляешь, Чтоб земля дарила людям злак, На пустыни милость источаешь, Наш благой благословляешь шаг, Лето милостью Своей венчаешь И людской благословляешь труд.

Действительно, трудно найти какое-нибудь для нравственности приложение самого безнравственного догмата, имеющего целью оправдать и успокоить пороки и дать доход иерархии, но все-таки à propos находится: 1) молиться богу, чтоб дал благодать; 2) благодарить бога; 3) молиться; 4) следовать внушениям благодати; 5) человеку, ставшему невинным, как Адам, стараться быть невинным; 6) «да приступаем же со истинным сердцем во извещение веры к престолу благодати» (§ 169, стр.

Защитники истины единогласно утверждали: а) что человек, падший и рождающийся с прародительским грехом, не может сам собою творить духовного добра без помощи благодати божией; б) что под нею надобно разуметь не одни естественные силы человека, закон Моисеев, учение и пример Иисуса Христа – пособия внешние, но сверхъестественную силу божию, внутренно сообщаемую душе человека; в) что эта благодать не состоит только в отпущении прежних грехов, но подает действительную помощь не творить новых грехов; г) не только просвещает разум и сообщает ему познание о том, что должно делать и чего уклоняться, но подает и силы к исполнению познанного и вливает в сердце любовь; д) не облегчает только исполнение для нас божественных заповедей, которые будто бы мы можем исполнять и

Для достиженія образованія людей, олицетворяемыхъ моимъ кадетомъ, людей, необходимыхъ для собиранія податей, нужныхъ для содержанія чиновниковъ и судейскихъ, нужныхъ для развращенія народа и властвованія надъ нимъ, нужна еще сила, которая бы мѣшала людямъ понимать смыслъ своей жизни, понимать то, что открыто объ этомъ смыслѣ жизни благодѣтелями человечества, нужно лжетолкователей смысла жизни, которые бы или, какъ у насъ въ Россіи, одни имѣли власть толковать смыслъ жизни, всякое же другое толкованіе преслѣдовалось и казнилось, или, какъ въ большинствѣ народовъ, нужно поддерживать этихъ лжетолкователей и поощрять ихъ деньгами, собираемыми съ того народа, который должны обманывать эти лжетолкователи.

Но видел их и я, отец мой (и признаюсь, с великой радостью), я видел их не в той высокомерной, философской твердости, которая заставляет людей исполнять свой долг, и не в той малодушной робости, которая мешает им видеть истину и следовать за ней, а в кротком, непоколебимом и смиренном благочестии, исполненном уважения к Церковным властям… и в надежде, что та Благодать, которую они исповедуют и за которую страдают, будет их светом и силой… Видел я, что истина и мир для них дороже всего, потому что, когда им сказали, какие бедствия навлекут они на себя и какой соблазн в Церкви отказом от клятвы, то они ответили…».

Я за себя страдал, боролся за себя — И устоял в борьбе, страдая и любя, Но горе, новое, неведомое горе, Безбрежное, как мир, бездонное, как море, Из тысяч стонущих грудей Проникло в грудь мою; в больной душе моей Безумный, страшный крик отчаянья раздался,— И заглушить его напрасно я старался… Но я вернулся к вам, родимые поля, И божья благодать живительной волною Струится в грудь мою… Полна душа моя Той тихой радостью, той светлой тишиною, Что веют в сумраке душистых вечеров Со скатов и низин днепровских берегов… Шуми, шуми же, Днепр, прохладой вод зеркальных Обвей больную грудь и бурю дум печальных В уме тоскливом утиши!

Верь: смущен и тронут я глубоко, И к тебе стремится вся душа Жадно так, как никогда потока В озеро не просится волна… Посмотри… как небо дивно блещет, Наглядись, а там кругом взгляни: Ничего напрасно не трепещет — Благодать покоя и любви… И в себе присутствие святыни Признаю, хоть недостоин ей… Нет стыда, ни страха, ни гордыни, Даже грусти нет в душе моей… О, пойдем — и будем ли безмолвны, Говорить ли станем мы с тобой, Зашумят ли страсти, словно волны, Иль уснут, как тучи под луной, — Знаю я, великие мгновенья, Вечные с тобой мы проживем.

А ревнителем и подражателем я зовусь, первое, потому, что у меня еще дедушки были ревнителями и моленная устроена как следует, второе, потому, что у меня вон на огороде, в бане завсегда всякий сброд проживает, странницы, чернецы беглые, и каждый, сударь, благодать у себя за пазухой держит, а третье, потому, что и начальство меня уважает, оттого что я с начальством разговор иметь могу… Все, стало быть, меня знают, у всех я в почете, и оплошай я примерно хоть в торговом деле, меньшая-то братия на плечах меня вынесет.

И сгущается надо мною тень, Ко сну клонится голова моя… Обессиленный, отдаюсь ему… Но все грезится сквозь немую тьму — Где-то там, над ней, ясный день блестит И незримый хор о любви гремит… 1868 – начало 1869 Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовется, — И нам сочувствие дается, Как нам дается благодать… 27 февраля 1869 Две силы есть – две роковые силы, Всю жизнь свою у них мы под рукой, От колыбельных дней и до могилы, — Одна есть Смерть, другая – Суд людской.

Несколько лет он все откладывал паломничество; дух его, как он говорил, еще не был к этому готов; Бог еще этого не пожелал: Он воздвигал ему препятствия; надо было обрести особое духовное состояние (несколько напоминающее католическую «благодать»), чтобы обеспечить максимальный успех этому (совершенно языческому) предприятию; более того, Гоголю требовался надежный спутник, который не стал бы ему докучать, был бы молчалив или разговорчив соответственно переменчивому настроению паломника, а когда понадобится, то ласковой рукой подоткнул бы дорожный плед.

Каким-то особым чутьем, не своим, конечно, но извне кем-то сейчас внесенным, он понял-угадал, что та чудная благодать, которой он наслаждался, в которой он был буквально растворен, она перестанет быть, когда произойдет непоправимое, а точнее, оно уже произошло, ибо уже люди позарились на запретное, а запрет сей есть благо, ведь нужен им этот плод с древа Познания, как рыбке зонтик, как собаке пятая нога, как вольному мустангу уздечка, как волку клетка.

Но впервые-то, увидев у них только одну белизну, одну чистоту, одну благодать, я был от всего в большом восхищении и все-таки с неменьшим восхищением подъезжал я к нашей земле: ну, какая ни есть, а своя, и пусть мы раздорны и разбродны и дураки набитые — выгоды своей частенько, хоть и под носом она, вовсе не замечаем, мимо прем, и обойти нас не так уж трудно, пускай все это верно, не ложь, но,

Еще Герцен говорил о нашем роковом «распадении с существующим»: — Мы глубоко, непримиримо распались с существующим… Беда наша в расторжении жизни теоретической и практической… Мы блажим, не хотим знать действительности, мы постоянно раздражаем себя мечтами… Мы терпим наказание людей, выходящих из современности страны… И сам Герцен «блажил», — недаром упрекал его Тургенев, что, преклоняясь «перед тулупом», видит он в нем великую «благодать и новизну и оригинальность будущих форм…» Но что Герцен!

Недаром в послании бывшего киевского митрополита Саввы Спиридона великий князь московский уже объявлен был единственным наследником двуглавого орла Византии, объединившего под сенью крыл своих Восток и Запад, так как Господь Вседержитель, — сказано было в послании, — низвергнув за ереси оба Рима, ветхий и новый, воздвиг третий, таинственный Град, дабы излить на него всю славу, всю силу и благодать свою, третий полуночный Рим — православную Москву, — а четвертого Рима не будет вовеки.

С удивлением смотрела публика на этих людей, которые так твердо и уверенно пели о пришедшей благодати, и чувствовала она, что благодать действительно пришла к ним… А в голове у каждого носилась все та же недоуменная мысль: «Так вот это и есть то самое…» А звуки лились и ширились, наполняли зал, вырывались через окна наружу и смело вступали в бой с беспокойным шумом крикливых голосов, дерзко подымавшихся с торговой улицы.

И были вечера светилы, Как яркие паникадилы, В небесном храме зажжены; И мнилось ей: из глубины Того незримого чертога, Где чистым покаяньем бога Умеет сердце обретать, К земле сходила благодать; И там, казалось, ликовали: Как будто ангелы летали С веселой вестью по звездам; Как будто праздновали там Святую радость примиренья — И вдруг, незапного стремленья Могуществом увлечена, Уже на высоте она; Уже пред ней почти пропала Земля; и Пери… угадала!

Но ещё надобно разобрать, кого именно разумеет тут псалмопевец дивный под советом нечестивых, ибо сие одни понимают так, а другие — инако… Многие безумцы дерзают, например, относить к совету нечестивых преблаженного пастыря нашего архимандрита Зосиму и иже с ним, но поелику на нём почиет благодать Божия, то… Дверь вдруг распахнулась, и в горницу выглянуло миловидное, розовое, как наливное яблочко, лицо сенной девушки, в глазах которой стоял священный ужас. —

И для этой то цѣли, для полнаго подчиненія правительство изливаетъ свои высшія благодѣянія (невысшія, одно, послѣднее еще есть выше), свои благодѣянія на гражданъ тѣмъ, что каждаго изъ нихъ (за исключеніемъ, разумѣется, тѣхъ, которые нужны правительству для другихъ цѣлей) подъ предлогомъ защиты этихъ самыхъ гражданъ забираетъ на временное полное рабство, называемое военной службой.

Онъ не зналъ, что обѣщанія такого рода не прибавляютъ никакой цѣны ихъ исполненію, что, напротивъ, благодѣянія безъ приготовленій гораздо силънѣе дѣйствуютъ на душу тѣхъ, которые ихъ получаютъ; не зналъ, что слова эти запомнются и въ случаѣ неисполненія ихъ, вселятъ недовѣріе въ его мужикахъ и въ немъ самомъ удвоятъ тяжелое чувство поздняго раскаянія.

Судя по тому, как ваша жизнь складывается, вы великий еще счастливец, над вами особая милость Божия… Все то, что вы испытали, привело вас к бесповоротному признанию, что существует надмирная Сила, приносящая человеку спасение… Вы только не понимали, что это такое; вы назвали эту Силу невидимыми волнами из неведомого океана, а это была благодать Божия, благодать, идущая от Христа Спасителя через избранников Его.

В настоящее время учение православной церкви, направленное против лжеучения пелагиан, можем видеть в трех следующих правилах принимаемого ею, в числе девяти поместных, Карфагенского собора, бывшего против Пелагия: «аще кто речет, яко благодать божия, которою оправдываются в Иисусе Христе господе нашем, действительна к единому токмо отпущению грехов, уже содеянных, а не подает сверх того помощи, да не содеваются иные грехи, таковый да будет анафема.

Перед Святыми Воротами сидят в два ряда калеки-убогие, тянутся деревянными чашками навстречу и на разные голоса канючат: – Христа ра-ди… православные, благоде-тели… кормильцы… для пропитания души-тела… родите-лев-сродников… Сергия Преподобного… со присвя-тыи Тро-ицы… Мы идем между черными, иссохшими руками, между падающими в ноги лохматыми головами, которые ерзают по навозу у наших ног, и бросаем в чашки копеечки.

Я прошу помнить то, что, если для приближенныхъ Наполеона III его правительство было благодѣтельно, и для нихъ онъ представлялся исполненнымъ добра, то это не доказываетъ, чтобы онъ имѣлъ достоинства, но, не признавая и не отрицая его достоинствъ, на этомъ основаніи мы должны смотрѣть на него только съ обще человѣческой точки зрѣнія — борьбы похоти и совѣсти.

Если от избытка сердца уста говорят, то, по языку этих бывших христиан, новых язычников, видно было, кто они такие: «К сонму богов присоединенные» (relati inter Divos) — называли они святых; «благодать» — «бессмертных богов благодеянием (deorum immortalium beneficium)»; Папу — «верховным жрецом (pontifex maximus)», а Христа — «распятым Юпитером», по страшному слову Данте: О, Юпитер, За нас распятый на земле, ужели Ты отвратишь от нас святые очи?

И отошедши от жертвенника, поклоняется иерей, как бы он поклонялся самому воплощению Христову, и приветствует в сем виде хлеба, лежащего на дискосе, появление Небесного Хлеба на земле, и приветствует его каждением фимиама, благословив прежде кадило и читая над ним молитву: Кадило Тебе приносим, Христе Боже наш, в воню благоухания духовного, которое принявши во превышенебесный Твой жертвенник, возниспосли нам благодать Пресвятого Твоего Духа.

Думал он по-своему, по-крестьянски; до поразительности ясно видел перед собою красоту и "благодать" хорошего, прочного крестьянского хозяйства, и в тоне его голоса, которым он нежданно-негаданно произнес слова о том, что ежели бы бог дал хорошо устроиться по-хозяйски, так человеку и желать больше нечего, слышалась такая незыблемая вера в каждое слово, что я с радостью прекратил мои тревожные думы.

Безоблачны, над пробужденным градом, Как благодать лежали небеса; Их мирный блеск, младой зари краса, Всходящая, как новая надежда; Туманная, как таинство, одежда Над красотой воскреснувшей Москвы; Бесчисленны церквей ее главы, Как алтари, зажженные востоком, И вечный Кремль, протекшим мимо Роком Нетронутый свидетель божества, И всюду глас святого торжества, Как будто глас Москвы преображенной… Все, все душе являло ободренной Божественный спасения залог.

Елизавета Морицовна 11 июня 1937 года пишет дочери в Париж: «Мы живем в деревне, тишина и благодать – едим и спим, спин и едим – даже стыдно так жить, но утешаемся, что летом это необходимо, особенно для папы…» Александр Иванович написал (не без помощи советских журналистов) небольшую заметку для советской газеты – «Москва родная», в которой выразил дежурный восторг от пребывания в советской столице.

Один из них был следующего содержания: «Спасение России от врагов, столь же многочисленных силами, сколь злых и свирепых намерениями и делами, совершённое в шесть месяцев всех их истребление, так что при самом стремительном бегстве едва самомалейшая только часть оных могла уйти за пределы наши, явно излиянная на Россию благодать Божия – есть поистине достопамятное происшествие, которое не изгладят века от бытописаний.